ШТРАФНЫЕ РОТЫ И БАТАЛЬОНЫ Штрафные части - формирования (специальные воинские части) действующей армии, в которые в военное время в качестве наказания направлялись военнослужащие, совершившие преступления (кроме тяжких преступлений, за которые полагалась смертная

О штрафбатах во время Великой Отечественной войны сказано немало. Среди этого потока информации встречается немало домыслов и заблуждений, впрочем, порой и правда может поразить не менее чем миф.

На перевоспитание

Можно сказать, что толчок идее возникновения штрафных батальонов дали первые месяцы войны. В условиях тотального отступления Красной Армии частым явлением стали случаи дезертирства или проявления трусости, на что командиры нередко реагировали наиболее жестким образом – расстрелом. Однако в октябре 1941 года наркоматом обороны был издан указ, в котором сообщалось, что офицеры в отдельных случаях злоупотребляют своими полномочиями, устраивая самосуд. Начались поиски путей, способных заменить репрессии перевоспитанием личного состава.

Решение созрело в июле 1942-го. Еще до выхода приказа №227 «ни шагу назад» была создана первая штрафная рота, после 28 июля в считанные дни командование сформировало еще 77 отдельных штрафных рот и 5 батальонов. За весь период войны в РККА появилось более 60 штрафбатов и свыше тысячи штрафных рот. По данным сборника «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование», за годы Великой Отечественной в штрафные роты и батальоны было направлено 427 910 человек.

От танкистов до тыловиков

В штрафбаты направлялись военнослужащие из разных родов войск, самыми разными могли быть и причины. Так, в августе 1941 года генерал Василевский выпустил распоряжение, согласно которому в штрафные танковые роты сводился личный состав, уличенный в саботаже и вредительстве, а в штрафные пехотные роты следовало отправлять «безнадежных, злостных шкурников из танкистов».

9 сентября свет увидел подписанный Сталиным приказ №0685, требовавший летчиков истребителей, уклонявшихся от воздушного боя, предавать суду и переводить в штрафную пехоту. На следующий день вышел указ генерал-майор артиллерии Аборенкова предписывавший направлять в штрафные стрелковые батальоны тех, кто небрежно относился к технике и вооружению.

Не желавшие воевать ухитрялись убедительно инсценировать болезни или ранения, однако 12 ноября 1941 года очередь дошла и до них. В соответствие с приказом №0882 отправке в штрафные части подлежали все, кто симулирует болезни и занимается членовредительством. А с 1942 года в штрафбаты стали направлять и работников тыла – с формулировкой «за бездушное и бюрократическое отношение к своим обязанностям».

Попасть из тыла в штрафбат можно было и за совершенно незначительные провинности, например, за опоздание на работу свыше двадцати минут, что приравнивалось к прогулу. Если в первый раз за подобное нарушение объявляли выговор, то за повторное – судили: могли дать срок или отправить в штрафную часть.

Опасный контингент

Последнее время все чаще можно услышать разоблачение мифа о том, что основу штрафбатов составляли зэки. Здесь все зависело от части: где-то доля заключенных была мизерна, а где-то они преобладали. Так, заместитель командира 163-й штрафной роты 51-й Армии Ефим Гольбрайх вспоминал, что в качестве пополнения к его штрафной роте прислали эшелон уголовников, «человек четыреста и больше», чего хватило бы на батальон.

В фильмах про штрафбаты часто можно увидеть эпизод, как по распоряжению командира части избивают штрафника. Ветераны, воевавшие в штрафных частях, отмечают, что это вряд ли возможно, особенно если речь идет о зэке. Ведь в бою офицер мог оказаться впереди наказанного им солдата, а полю в спину получить никто не хотел.

Но у заключенных был свой резон воевать добросовестно. Ведь месяц в штрафбате мог им списать до 4-х лет тюрьмы, 2 месяца – до 7-ми, три месяца – до 10-ти. По словам Гольбрайха, бывали такие случаи, когда место убитого командира штрафного подразделения занимал зэк – из него получался далеко не худший начальник: ведь желание реабилитироваться было огромное.

Под ударом

Долгое время бытовало утверждение, что штрафные части служили своего рода «пушечным мясом». Военные историки его неоднократно опровергали. Но, тем не менее, следует признать, что вероятность погибнуть в штрафбатах была на порядок выше, чем в обычных частях РККА. По данным авторов сборника «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование», только в 1944 году общие потери личного состава всех штрафных частей составили 170 298 человек. Ежемесячные потери в среднем составляли 14 191 человек, или 52% от среднемесячной численности штрафников. Эта цифра в три раза превышает уровень смертности среди военнослужащих обычных частей в тех же наступательных операциях за 1944 год.

И все-таки у штрафников был шанс покинуть место отбывания наказания. К примеру, в феврале 1944 года во время Рогачевско-Жлобинской операции отличились бойцы 8-го отдельного штрафного батальона. Командующий 3-й армией генерал Горбатов личным приказом освободил 600 из 800 штрафников. В отличие от наших штрафбатов немцы-штрафники, даже искупив свою вину подвигом, не могли рассчитывать на снисхождение командования, и вынуждены были коротать свой срок до конца.

Лучше чем в гвардии

«Одна винтовка на троих» – казалось, это утверждение как нельзя лучше подходит для военнослужащих штрафбатов. Но с этим не согласен ветеран Великой Отечественной Александр Пыльцын, командир роты 8-го офицерского штрафбата 1-го Белорусского Фронта. С его слов, учитывая, что штрафные части бросали на самые тяжелые участки фронта, их нельзя было не снабжать достаточным количеством оружия и боеприпасов.

Более того, штрафников зачастую наделяли самым передовым оружием, например, противотанковыми ружьями системы Симонова или 7,62-милиметровыми пулеметами системы Горюнова, которые еще даже не использовались в гвардейских частях. Бывшие штрафники рассказывали, что и кормили их отнюдь не хуже, а иной раз и лучше, чем в других подразделениях.

«Озверевшие соколы»

Журналист Виталий Карюков в беседе с маршалом авиации в отставке Александром Ефимовым узнал одну любопытную подробность. Оказывается, в годы войны существовали так называемые «штрафные эскадрильи». По словам военного, командование решило нецелесообразным отправлять всех проштрафившихся летчиков в обычный штрафбат, так как на подготовку их замены ушли бы многие месяцы.

Среди таких штрафников оказался будущий Герой Советского Союза Иван Федоров. Впрочем, он фактически добровольно напросился в штрафбат. В июле 1942 года, перегоняя как летчик-испытатель ЛаГГ-3 на передовую, он самовольно остался на Калининском фронте. А уже в августе он возглавил одну из только что созданных штрафных эскадрилий. За крутой нрав немцы наградили Федорова титулом «Красный дьявол», а его подопечных именовали «озверевшими соколами». В общей сложности на счету 64 летчиков эскадрильи Федорова 350 гитлеровских асов.

Но не все воевали добросовестно. Впоследствии к противнику на своих самолетах переметнулись 66 обиженных на советскую власть летчиков, и командование ВВС распорядилось расформировать штрафные эскадрильи, отправляя провинившихся в обычные штрафные части.

Беседа председателя «Петербургского исторического клуба», профессора Андрея Леонидовича Вассоевича с генерал-майором Александром Васильевичем Пыльцыным о штрафных батальонах в годы Великой Отечественной войны.

Ведущий: Сегодня мы затронем проблему, о которой на протяжении многих лет не принято было говорить. Это проблема штрафных батальонов в истории Великой Отечественной войны. Ни для кого не секрет, для тех, кто помнит так называемую застойную эпоху, что в радиоэфире по телевидению и даже в газетных и журнальных статьях не благословлялось на протяжении многих лет поминать штрафные батальоны. Эта была фигура умолчания именно потому, что они были штрафными. А когда четверть века тому назад грянула Горбачевская перестройка, то тема штрафных батальонов стала, наоборот, набирать ажиотажную популярность, но при этом суть явления с каждой новой публикацией все более и более искажалась, и на сегодняшний день огромное количество людей в нашей стране имеет самое извращенное, самое искаженное представление о том, что же из себя представляли штрафные батальоны времен Великой Отечественной войны.

Сегодня в студии Санкт-Петербургского исторического клуба генерал-майор Александр Васильевич Пыльцын — командующий взводом и ротой 8 штрафного батальона 1-го Белорусского фронта.

Ведущий: Александр Васильевич, поскольку юбилейные торжества позади, мы можем сегодня с вами откровенно поговорить о проблеме штрафных батальонов в годы Великой Отечественной войны. Что же в действительности представляли собой штрафные батальоны, как структурные единицы рабоче-крестьянской красной армии?

А.В. Пыльцын: Штрафные батальоны – это отдельные офицерские штрафные батальоны. В отличие от штрафных армейских рот, которые были учреждены приказом Сталина №227 от 1942 года, известным как приказ «Ни шагу назад». Офицерские штрафные батальоны ничего общего, кроме названия, со штрафными ротами не имели. Офицерские штрафные батальоны состояли и комплектовались только офицерами. Я имею в виду офицерами-бойцами. Они были за свои проступки, преступления, какие-то другие нарушения воинской дисциплины лишены воинских офицерских званий и рядовыми составляли основную массу штрафного батальона.

Ведущий: Спасибо, Александр Васильевич. Значит, в штрафных батальонах воевали бывшие офицеры, лишенные своих офицерских званий, но, естественно, не лишенные офицерского военного опыта.

А.В. Пыльцын: Во-первых, они не только бывшие офицеры, но и будущие офицеры, потому что каждый из них, искупив вину свою кровью или подвигом и, пожалуй, прежде всего, подвигом, получал все свои офицерские права вновь. Ему возвращалось воинское звание. Он шел на такую же должность, на которой он был до штрафного батальона. Возвращались ордена и медали, он мог получить орден или медаль в самом штрафном батальоне за подвиг.

Ведущий: Вам, Александр Васильевич, довелось командовать сначала взводом таких проштрафившихся офицеров, а потом уже целой ротой. Очень интересно узнать, как складывалась Ваша собственная военная биография.

А.В. Пыльцын: Военная биография родилась с началом войны. Мы закончили десять классов средней школы за два дня до начала Великой Отечественной войны, и поэтому с окончанием школы началась наша военная жизнь. Мы сразу все оказались у военкоматов в очередях, чтобы быстрее попасть на фронт, и не только мы, молодежь, но и люди взрослые, с опытом. Через двое суток, в конце концов, нам довелось добраться до военкома, который нам сказал: «В военном училище (в которое мы стремились) мест нет. Они все заполнены, пойдете служить солдатами». Но мы обрадовались: поедем на фронт, солдатами… Как тогда говорили, красноармейцами. Попали мы в войсковые части, только не на фронт, а там же, на Дальнем Востоке, потому что с Японией отношения были очень натянутые, напряженные, и нужна была армия и на Дальнем Востоке. Дальневосточный округ стал именоваться Дальневосточным фронтом, хотя не действующим, но фронтом. Поэтому нас там держали, а потом через полгода я оказался в военном училище. Закончил военное училище по шестимесячному курсу. Закончил отлично, и нас, отличников, которым присвоили звание лейтенантов, оставили там, на Дальнем Востоке, как наиболее хорошо подготовленных, а всех младших лейтенантов, которые сдали экзамены не так блестяще, как мы, отправили на фронт, причем у нас была зависть им и сожаление, что нас не отправили.

Ведущий: А как Вы с Дальнего Востока попали как раз на Советско-германский фронт?

А.В. Пыльцын: Мы до 1942 года напряженно ждали: а вдруг Япония нападет на нас в Маньчжурии? А потом, после битвы за Сталинград, стало ясно, что Япония перестала стремиться к нападению, поэтому появилась возможность отправить войска с Дальнего Востока на фронт. Мы писали каждую неделю рапорта: «Хочу на фронт». Нас наказывали за это, мол, здесь тоже оставаться нужно, здесь тоже фронт. Мы говорим: «Недействующий». Нам в ответ: «Так он может завтра оказаться таким действующим, что не позавидуете сами». Короче говоря, попали на фронт.

Ведущий: Из Вашего рассказа понятно, что Вы не только ничем не проштрафились в период Вашей службы на Дальнем Востоке, но и вообще были образцово-показательным офицером, который кончил с отличием военное училище. Как все-таки получилось так, что Ваша дальнейшая воинская судьба оказалась связанной со штрафными батальонами?

А.В. Пыльцын: По приказу Сталина «Ни шагу назад» образовывались штрафные батальоны. Но положение о штрафных батальонах, разработанное генералом армии Жуковым, тогда еще в этом звании утвержденном Верховным главнокомандующим, было записано, что командный состав в штрафные подразделения и, в частности, в штрафные батальоны подбирается из числа опытных боевых офицеров. Многих брали действительно уже имеющих боевой опыт. Поскольку я еще боевого опыта не имел, а только на Дальнем Востоке служил, видимо, мою дальневосточную закалку учли, да и родился я дальневосточником и потомком сибиряков. И рост у меня был приличный, видимо, внешний вид у меня соответствовал. Понравился я тому, кто отбирал: «Пойдешь к нам в штрафбат, лейтенантом». Я вначале опешил: за что в штрафбат? Я же не знал, а понимал так, что в штрафбат берут только провинившихся. Он говорит: «Командовать будешь штрафниками, помогать им искупать вину свою перед Родиной». Вот так я командовал ими.

Ведущий: Тогда у меня возникает вопрос, порожденный моей научной специальностью. Ведь Вы были молодым лейтенантом без боевого опыта, а Вам предложили командовать офицерами, которые прошли и огонь, и воду. Безмерно трудно, потому что штрафников никто не прославлял. Ведь, наверное, это тоже было непросто подчинить своей воле людей, некоторые из которых были, наверное, и капитанами, и майорами…

А.В. Пыльцын: И даже полковниками…

Ведущий: Расскажите, как начиналась эта непростая работа.

А.В. Пыльцын: Начиналась с того, что я сам думал: как я могу командовать, я, лейтенант молодой, мне всего только двадцать лет? Подумал, ну, младшим лейтенантом командовать я еще смогу, или равного себе тоже смогу еще покорить, так сказать. А вот майор, капитан, полковник — как я с ними смогу справиться, как я, лейтенант, могу командовать ими? Ну, а потом, когда нас привезли, дали подразделение, и когда я с ними познакомился, то понял, что это совсем не так, как сложилось у меня в воображении, что это преступники, уголовники, да еще в таких воинских званиях … На самом деле, никакие они не уголовники были, в том понимании, в котором мы привыкли понимать. Там не было ни одного неофицера, были только офицеры. Ну, вы представьте себе офицера, который был бы трижды осужден за воровство, такого же не могло быть, он же не офицер тогда. Или офицер, который бы занимался кражей денег или разбоем. Не было таких людей. И то, что в этом, уже надоевшем всем «Штрафбате» Володарского, который он сделал, присутствуют и хулиганы, и жулики, и воры в законе, и даже политические… У нас из таких не было никого. Кстати говоря, политических никогда не было в штрафбатах, их вообще даже на фронт не пускали. В армейские штрафные роты направляли большую массу людей из заключения, но, в основном, за мелкие преступления, не рецидивистов.

Ведущий: Александр Васильевич, итак, под Вашим начальством, как командира взвода, а потом, как командира роты, оказались проштрафившиеся офицеры. А что это были за провинности? Понятно, что сталинский офицер и уголовщина – это были вещи малосовместимые. Но, все-таки, в ту пору за целый ряд провинностей наказывали очень строго. Расскажите на примере двух-трех случаев, как попадали эти офицеры в штрафбат, в чем они провинились?

А.В. Пыльцын: Надо сказать, что в военное время законы очень строги. И если в мирное время офицер мог получить гауптвахту на несколько суток, может быть, выговор, замечание, то в военное время все каралось строго. Поэтому попадали многие в штрафбат: одни по приговору, другие по приказу командира, потому что командирам дивизии и выше было предоставлено такое право: направлять без суда за трусость, за предательство, за какие-то другие нарушения воинской дисциплины во время войны. А были и совершившие какое-либо преступление. Например, один офицер, будучи раненым, оказался в госпитале и обнаружил, что находится недалеко от своего места жительства. Он написал письмо жене: «Я в госпитале, тяжело ранен, ты, пожалуйста, приезжай ко мне хоть навестить». И вдруг получает от нее ответ: «Я не могу, у меня здесь такие обстоятельства складываются, что я не могу приехать». Мужик заподозрил что-то неладное, сбежал из госпиталя через какое-то время, приехал домой неожиданно и застал жену со своим «обстоятельством», и обоих убил. За убийство ему присудили срок десять лет, а десять лет заменялись по приговору тремя месяцами штрафного батальона. Если восемь лет, то, соответственно, два месяца давали, пять лет – один месяц штрафного батальона. Вот за это время в штрафном батальоне он должен проявить себя так, чтобы искупить свою вину перед Родиной и получить вновь свое офицерское звание. Второй пример: был такой командир по ремонту корабельных радиостанций, хорошо знал немецкий язык, за что и попал. Оказывается, когда ремонтировали радиостанцию, и он в том числе (проверял частотные диапазоны), то он наткнулся на речь Геббельса на немецком языке, и говорит остальным: «Ой, ребята, Геббельс треплется!» — Те спросили: «А что он там треплется?» Ну, он начал переводить, потому что хорошо знал немецкий язык. А назавтра, за то, что он способствовал вражеской пропаганде, его отправили в штрафной батальон.

Ведущий: Да, это, конечно, такое преступление, уже с идеологической окраской. Хотя я не думаю, что ни в сорок первом, ни в сорок втором году доктор Йозеф Геббельс смог своими речами воздействовать негативно на сознание советских людей.

А.В. Пыльцын: Ну, это было, скорее уже в сорок третьем, сорок четвертом году, тем более не мог.

Ведущий: Тем более. Тогда доктор Йозеф Геббельс мог призывать к тотальной войне. И немцы в здании дворца спорта кричали «Да! Хотим тотальной войны!». И эта пропагандистская акция была ориентирована, в первую очередь, на немцев, во вторую очередь – на англичан, потому что Геббельс периодически вопрошал: «Англичане утверждают…» И народ в этом спортивном комплексе должен был опровергать измышления англичан и своим ревом, своим неистовством подтверждать верность Адольфу Гитлеру. Но, давайте возьмем еще один пример, связанный с теми нарушениями, которые допустили Ваши подчиненные.

А.В. Пыльцын: Ну вот, я говорил о приговорах. Были случаи, когда командир дивизии, командир корпуса могли собственным решением направить в штрафной батальон офицеров. Вот у меня был майор Родин. Он прибыл в батальон с должности командира разведроты дивизии. Вы знаете, что разведрота – это самый отобранный народ, смелые, храбрые. Он уже имел перед этим три ордена Боевого красного знамени – самый высокий боевой орден. И вот его направили в штрафроту за трусость. Ну как майор, командир разведроты с тремя боевыми орденами за добычу «языков», какую трусость он мог проявить? Видимо, какое-то было непослушание, кого-то он нехорошим словом обругал, а какой-то ретивый начальник: «Ах, ты не слушаешься? Тогда тебя за это в штрафбат». Жаль, очень жаль, я хорошо его помню, он погиб в Польше. А очень многие заканчивали свою штрафную деятельность с орденами, с медалями. А многие не искупали свою вину кровью, а искупали подвигом. Например, когда мы брали Рогачев в Белоруссии, по приказу командарма Горбатова, командиром батальона был полковник Осипов, не какой-то командир — сам штрафник, как рассуждают сейчас, что, вот, штрафники командовали сами. Батальон получил задачу прорваться через линию фронта и действовать в тылу врага с тем, чтобы нарушить коммуникацию, управление войсками противника, чтобы наши войска с фронта могли пойти в наступление и овладеть Рогачевом, что и случилось. Мы пять суток воевали в тылу врага, хорошо воевали, прямо скажем. Когда генерал Горбатов перед батальоном выступал, сказал: «Если будете хорошо воевать, независимо от того, будете вы ранены или нет, мы вас всех освободим». И, действительно, когда мы вышли из боя, выполнив отлично боевую задачу, командарм Горбатов, по приказам, утвержденным командующим фронтом Рокоссовским, 600 человек восстановили во всех правах офицеров, без ранений и без того, чтобы они воевали три месяца. Пять суток они провоевали так, что им всем вернули офицерское звание и, таким образом, освободили от пребывания в штрафных батальонах.

Ведущий: Александр Васильевич, еще один вопрос, связанный с теми наказаниями, которым были подвергнуты Ваши подчиненные. Вы упомянули о человеке, который получил три ордена Боевого красного знамени. Эти три ордена у него изымались, если он попадал в штрафной батальон?

А.В. Пыльцын: Все награды, все знаки различия снимались, погоны, или тогда еще до их введения, петлицы со шпалами, все это снималось. Он был рядовой. Но, как в одном из фильмов, он назывался «Подвиг по приговору», показывалось, что будто бы даже звездочки с пилоток или фуражек снимали, — это неправда. Звездочка – принадлежность красной армии, а мы все – подразделения красной армии, как же можно снимать еще и звездочку? Партийные билеты отбирали, соответственно, а потом, когда он возвращался, ему все это возвращали – и партийный билет в том числе, по решению партийного собрания. Как правило, в партии восстанавливали, и такой человек был полноценным командиром, который приобрел опыт в боевых действиях как рядовой. И поэтому он теперь совсем по-другому, может быть, сам командовал рядовыми.

Ведущий: Александр Васильевич, а вот Вы, командуя взводом и потом ротой, были партийным или комсомольским командиром?

А.В. Пыльцын: Я комсомольцем был еще в восьмом классе, а потом, когда закончил училище и стал лейтенантом, меня приняли кандидатом в члены партии. Это было в 1943 году, перед отправкой на фронт. Рекомендацию мне дали командир роты и начальник штаба батальона. Я считал это огромным доверием и большой наградой, потому что стать членом партии на фронте – это значит стать еще лучше, примернее, чем был.

Ведущий: Это вместе с тем и страшная угроза для жизни, потому что немцы с обладателями партийных билетов не церемонились.

А.В. Пыльцын: Во-первых, у нас было такое твердое понятие: альтернатива плену – только смерть. Мы никак не представляли, что могли попасть в плен. У меня был такой случай, когда я был тяжело ранен и боялся, как я пять метров переползу: это было на Одере, лодку прибило к острову, и я не знал, чей он – наш или в немецких руках. И я полз к этому острову в надежде на то, что если это будет наш остров, значит, я уже спасен, а если покажется немец, то я сразу же застрелюсь, потому что попасть в плен для меня было немыслимо.

Ведущий: Теперь хотелось бы узнать о том, как прошло Ваше первое сражение, когда Вы командовали взводом штрафников?

А.В. Пыльцын: Первого сражения у меня не было, так как я прибыл под Жлобин, в оборону, после того, как штрафной батальон понес большие потери в боях, и нас, 18 человек отобрали, так как 18 офицеров, командиров подразделений выбыло из строя: ранены или убиты. И вот нас взяли туда. А уже потом мы получили первое задание от генерала Горбатова пробиться через линию фронта и действовать в тылу врага. И эти пять дней – это была первая моя боевая операция, там я и получил первый опыт командования уже в настоящих боевых условиях.

Ведущий: И находящиеся в вашем подчинении бывшие капитаны, майоры и подполковники, они повиновались Вашей командирской воле?

А.В. Пыльцын: Безусловно. Они все прекрасно понимали, что раз уж попали в штрафной батальон рядовыми, то они должны выполнять все команды старших начальников, своих командиров. Поэтому я не чувствовал каких-то особенных трудностей в управлении своим взводом. Сначала я был командиром взвода в разведке, потом уже действовал по тылам, меня поставили в арьергард, который закрывал тыл нашего батальона, в случае, если вдруг нападет сзади противник. Получалось вроде бы хорошо, меньше чем через год я стал командиром роты.

Ведущий: Александр Васильевич, вот у меня на столике, помимо двух изданий Вашей книги «Страницы истории восьмого штрафного батальона 1-го Белорусского фронта», лежит еще и коробочка, такая, в которую сегодня упаковывают DVD-диски. И я для наших радиослушателей читаю: режиссер фильма Александр Голубкин, «Штрафбатя». Это фильм, снятый про Вас. Это Ваше военное прозвище. Как получилось так, что Вы, молодой лейтенант, оказались для людей, которые были старше Вас и во многом опытнее, все-таки именно «штрафбатей»?

А.В. Пыльцын: Во-первых, я уже был старший лейтенант, на ступеньку повыше, и опыт боевой появился. Дело в том, что у нас комбат был, Осипов, вот его звали все «батя». Он до такой степени был заботливый и очень умелый командир, что чувствовалась его забота обо всех штрафниках. И вот после этого пятисуточного рейда в тыл 600 человек штрафников были освобождены за подвиг без пролития крови. Конечно, и его, и командарма Горбатова называли «батями». Потом пришло время, командира батальона сменили нам, нашего «батю» Осипова выдвинули на дивизию — большое повышение, он в то время был уже полковником, а нам прислали нового комбата, подполковника. Но как-то получилось так, что он не был таким заботливым человеком, как его предшественник, и никто его даже и не пытался назвать «батей» даже мысленно. А у меня уже был приобретенный опыт, полученный от Осипова, который тоже понимал, что такое офицеры-штрафники: он завтра может стать офицером, если останется живой, поэтому у меня было стремление тоже как можно больше сохранить жизней. И если штрафник проявил себя как совершивший подвиг, я писал представление командиру батальона, чтобы его уже освободить. А вот новый комбат не всегда откликался на это, он возвращал этого штрафника в боевые порядки — еще не ранен, пускай воюет. Штрафники его не любили, мы его не любили, и он нас не жаловал. А вот меня, за то, что я проявлял такое сочувствие к этой категории офицеров и стремление сохранить им жизни, или из-за того, что я такой молодой командир роты, всего-навсего 21 год, взяли и назвали «штрафбатя». Сначала, когда я узнал о том, что меня так называют (мне доложил командир взвода), я вначале опешил, а потом, думаю, надо же гордиться этим, что меня, мальчишку, так называют люди взрослые и по годам, и по званию. А потом «штраф» как-то постепенно отсеялся, и я остался просто «батей». Я даже бакенбарды в то время отпустил, чтобы казаться старше, как-то соответствовать…

Ведущий: Александр Васильевич, Вы были ранены и, очевидно, неоднократно…

А.В. Пыльцын: Да, я получил три ранения за время боевых действий в штрафном батальоне. Штрафник, если он ранен, он искупил свою вину кровью и уходит из штрафного батальона. А я снова после ранения возвращался в этот батальон. Не потому что я обязан, а потому что мне хочется вернуться к этим людям, доверившим мне свои жизни. Они меня даже учили, потому что они боевые офицеры, где я еще такую школу пройду. Меня уговаривали в госпитале не возвращаться, в одном и в другом… 21 год – это возраст юный для командира такого ранга, может, быть, и юношеская бравада была, что мне, мальчишке подчиняется столько боевых офицеров, где я еще такими людьми покомандую.

Ведущий: Наверное, бойцы у Вас, действительно, были выдающиеся? Потому что у них огромный командирский опыт, и тут они оказываются в положении рядовых.

А.В. Пыльцын: Когда спрашивают, как поднимали их в атаку… Что какие-то, как будто, заградотряды с пулеметами, пистолетами поднимали в атаку или, как в «Штрафбате» Володарского, комбат на коленях со слезами умоляет их вставать в атаку, – это все неправда. Люди поднимались, потому что знали, что если не поднимутся, то не станут больше офицерами, а у них честь офицерская уже в крови. Им было понятно, что на войне везде убивают, не только в штрафбате. Встать и пойти в атаку каждому человеку сложно, я сам по себе знаю. У нас штрафники, как правило, перебежками не бегали в атаку – перебежать, лечь, потом снова встать. Каждый раз встать – это каждый раз заставить себя преодолеть страх. А лучше один раз встал, так больше и не ложись. Трудно было с этими людьми во многих случаях, но это были по-настоящему офицерские кадры.

Ведущий: Александр Васильевич, огромное количество людей моего поколения о штрафных батальонах во времена Леонида Ильича Брежнева узнало из песни Владимира Высоцкого «Вы лучше лес рубите на гробы, в прорыв идут штрафные батальоны». Как Вы считаете, Владимир Высоцкий как человек уже послевоенного времени ситуацию правильно осознал в этой песне?

А.В. Пыльцын: Понятие «штрафные батальоны» всегда было очень сложным, запретная была тема, прямо скажем. Нам говорили: «Вы о своих штрафных батальонах не распространяйтесь». Мы и не распространялись. Приглашали меня рассказать что-нибудь о войне, я вынужден был говорить: «Вот, у меня были бойцы – опытные, хорошие…». Никогда не называл их штрафниками, нельзя было этого делать. Что касается Высоцкого… Помните его первые такие фразы: «Гуляй, рванина, от рубля и выше» — это что, офицеры? Офицерский штрафбат – это «рванина»? Он пользовался слухами, потому что официального понятия о том, что такое штрафные батальоны, нигде не было. Кто-то что-то слышал, кто-то что-то додумывал. И вот он тоже представлял себе, что штрафные батальоны – это рванина, уголовщина, те, кто на гражданке водку пили, что им «ура» кричать запрещали. Все это ерунда. Высоцкий – талантливый поэт, он умел глубоко выражать мысли, но в данном случае он просто не знал истины и то, что он слышал, он талантливо, прямо скажем, изобразил в своей песне. Его песня была первой открытой формой упоминания о штрафниках.

Ведущий: Очень Вам признателен, Александр Васильевич. Действительно, получается так, что такой одаренный человек, как Владимир Высоцкий не избежал общих представлений о Великой Отечественной войне. Вы уже теперь дважды – в 2009 и в 2010 годах имели удовольствие листать свою книгу «Страницы истории восьмого штрафного батальона», при том и первый, и второй раз книга была издана в Минске. Это случайно, что именно белорусы проявляют такой интерес к Вашим воспоминаниям или же тут есть некая закономерность, связанная с особенностями военно-патриотического воспитания в братском нам союзном государстве?

А.В. Пыльцын: Эти два издания — белорусские, а перед этим были, во-первых, два издания в Питере, которые сделало нам общество «Знание». Потом было издание в Москве: издательство «Яуза» издало мою книгу, уже добавленную многими материалами из архивов Министерства обороны. Книга называлась «Правда о штрафбатах». Потом другое издательство, «Эксмо», выпустило ее под названием «Главная книга о штрафбатах: военный бестселлер». Как только ее не называли. А потом в Белоруссии я связался с районом, в котором нам приходилось воевать в тылу. Я рассказал там всю эту историю, там схватились: «Как же так, а у нас-то такой книги нет, ведь речь идет о нашем Рогачевском районе Гомельской области, Бресте, а у нас книги такой нет, только в России она издана». Ну, я пообещал сделать вариант книги для Белорусии, и сделал.

Ведущий: Итого, сколько раз выходила ваша книга? Сколько всего изданий?

А.В. Пыльцын: Считайте: два в Петербурге, три в Москве, одна книга в Лондоне на английском языке и вот теперь в Белоруссии получается. Всего девять изданий общим тиражом около 50 тыс. экземпляров.

Ведущий: Я Вас сердечно поздравляю, потому что Вы с помощью всех изданий, включая английское, вышли на передовые рубежи тех тиражей, которые были характерны для Советского Союза.

А.В. Пыльцын: Кроме того, на мою книгу стали опираться другие, например, бывший английский посол в Советском Союзе. Он сейчас занялся историей советской страны во время войны, узнал про мою книгу, попросил моего разрешения кое-что взять из нее и выпустил свою книгу: «Москва. 1941 год. Город и люди во время войны». Она вышла на русском, английском и еще трех языках. Там упоминание о моей книге, нашем штрафном батальоне, даже мой портрет он там сумел разместить. Кроме того, московское издательство «Яуза» к 60-летию Победы выпустило две замечательные книги. Первая – «Иллюстрированная энциклопедия Великой Отечественной войны», где впервые была помещена широкая статья о штрафных батальонах с учетом тех данных, которые они почерпнули из моих книг.

Ведущий: По сути дела Вы являетесь первым летописцем истории штрафных батальонов нашей страны.

А.В. Пыльцын: Если говорить первым, то первым правдивым, потому что был фильм Льва Данилова «Штрафники», потом вышел фильм Володарского, а перед этим вышел его роман, тоже «Штрафники», по которому и был сделан фильм. Потом была такая книга «Гу га» тоже о штрафных ротах, вроде бы там штрафникам «ура» запрещали кричать, так они кричали «Гу га», какое- то нелепое сочетание звуков – не было такого никогда у нас. Кричали и «Ура», и «За Сталина», и «За Родину». Пустить бы их на передовую, попробовали бы они поднять взвод или роту без криков «Вперед, за мной!», «За Родину!», «За Сталина!». Родина и Сталин были понятия самого дорогого, самого ценного для человека, это были не просто имена, это были символы эпохи.

Ведущий: Александр Васильевич, не будете тогда возражать, если я в нашу передачу включу документальную звукозапись, и мы услышим голос Верховного главнокомандующего, объявляющего о победе над гитлеровской Германией.

А.В. Пыльцын: Кто же будет возражать? Это ведь то, что мы ждали всю войну.

Идет запись речи Сталина.

Ведущий: Александр Васильевич, наш звукорежиссер Антон Викторович Никитин вывел в эфир фрагмент выступления Сталина от 9 мая 1945 года. А Вы тогда слышали эту речь?

А.В. Пыльцын: Нет, мы эту речь не слышали. Но с 8 на 9 мая мы ожидали, что должен быть сигнал о том, что Германия капитулировала. Сидели, ждали: уже двенадцать ночи, первый час ночи. А у нас был начальник связи, он вывел громкоговоритель от своей радиостанции. И вдруг услышали: всё, победа, капитуляция! Больше мы ничего не слышали, потому что началась такая пальба, такой салют со всех видов стрелкового оружия, что мы почти до утра все патроны свои расстреляли. А уже днем наш комбат организовал праздник на немецком стадионе под Берлином, и мы там отмечали первый день Победы. Я даже вспомнил, что в декабре 1944 года написал такой стишок матери и жене: «И весной в начале мая прогремит салют Победы над землей…». И когда этот салют гремел, то я вспомнил, что, как пророк, написал именно о весне, начале мая…

Подготовила текст: Марина Дымова

В эти январские дни 1943 года Красная Армия добивала остатки гитлеровских войск, окруженных под Сталинградом. Именно накануне битвы за Сталинград, был издан знаменитый приказ № 227 от 28 июля 1942 года, который более известен под названием «Ни шагу назад!». Считается, что первая штрафная рота была создана на Ленинградском фронте за три дня до выхода этого приказа. Массовое формирование штрафных подразделений началось с сентября, когда приказом наркома обороны СССР были утверждены положения о штрафных батальонах и ротах действующей армии.

Первый штрафбаты появились у немцев

Вообще, практически, все, что связано с создания штрафных батальонов и рот и их участием в боевых действиях, обросло массой мифов, легенд и, даже, прямых инсинуаций. При этом западные историки и их подпевалы, которых немало развелось нынче на территории бывшего СССР, начисто «забывают», что первые штрафные подразделения появились не у нас, а у вермахта, причем, намного раньше.

Но, что же представляли собой немецкие штрафные подразделения? Дисциплинарные батальоны появились в немецкой армии еще до начала Второй мировой войны. В 1939 году их насчитывалось восемь. В них содержались военнослужащие, совершившие различные правонарушения. Использовали их, главным образом, как военно-строительные и саперные части. После победоносной польской кампании дисциплинарные батальоны расформировали, посчитав, видимо, что в вермахте больше никогда не будет трусов, разгильдяев и преступников.

Но начавшаяся война с СССР показала: боевой дух многих солдат и офицеров следует подкреплять не только поощрениями и наградами. Контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года переросло в общее наступление Красной Армии. Группа армий «Центр» оказалась в какое-то время на краю пропасти. На некоторых участках германские части в панике отступили, бросив на произвол судьбы сотни автомашин, артиллерию, танки. Гитлер был в бешенстве. В результате последовал приказ фюрера от 16 декабря 1941 года, запрещавший сдавать позиции без соответствующего разрешения сверху. Солдат, дезертировавших с линии фронта, расстреливали на месте.

Наведя элементарный порядок на позициях, гитлеровское руководство создало на Восточном фронте 100 штрафных рот. Или, как их официально именовали, частей испытательного срока. Сроки там давали от полугода до пяти лет. Их осужденные должны были отбывать «от звонка до звонка». Ни ранение, ни геройское поведение на передовой срок не сокращали. То есть, немецкий солдат не мог искупить свою вину кровью, в отличие от советских «штрафников». Из госпиталя раненый снова возвращался свой штрафбат. Причем, никаких орденов и медалей немецким «штрафникам» не давали.

Численность этих подразделений на Восточном фронте была строго определенной - 16500 человек, что соответствовало штату пехотной дивизии. 100 штрафных рот равномерно распределили по всему советско-германскому фронту. При этом неукоснительно соблюдался принцип кастовости: существовали офицерские штрафные роты, унтер-офицерские и солдатские. Иногда из тактических соображений их объединяли в батальон. Понятно, что эти части посылали в самое пекло, без прикрытия артиллерии, танков и авиации.

Свои штрафные подразделения имелись и в войсках СС. Самым известным из них стал батальон Дирлевангера, «прославившийся» зверствами над мирным населением. Сам Дирлевангер в юности отсидел срок за изнасилование, и окружение подобрал себе соответствующее.
Подавляющая часть немецких «штрафников» была на Восточном фронте. Но в октябре 1942 года и во Франции появилась 999‑я бригада, представлявшая собой штрафное соединение. Любопытно, что ее сформировали из коммунистов, социал-демократов, уголовников и гомосексуалистов, находившихся в концлагерях.
По официальным данным, через систему немецких штрафных батальонов во время Второй мировой войны, прошли 198 тысяч человек.

Наши штрафбаты были совсем другими

К июлю 1942 года на советско-германском фронте сложилась тяжелейшая для нашей страны ситуация. Однако, многие западные «историки», как и наши «гуманисты», падкие на любую «сенсацию», комментируя содержание «кровожадного», по их мнению, приказа «Ни шагу назад!», как правило, упускают ту его часть, где содержится оценка обстановки.

Поэтому позволю себе дословно процитировать некоторые строки из приказа №227: «Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза - это не пустыня, а люди: рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, - это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».

Видимо, комментарии тут излишни. На чашу весов была поставлена судьба всего советского народа, более того, всего славянства. Поэтому и меры предпринимались экстраординарные. Одной из них и было создание штрафных подразделений.

Опять читаем приказ №227:
«Сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

Сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».

Как видите, в штрафбаты направлялись только офицеры и к ним приравненные лица, причем, решение об этом принимали начальники в должности не ниже командира дивизии. Небольшая часть офицеров попадала в штрафбаты по приговорам военных трибуналов. Перед направлением в штрафбат офицеры подлежали разжалованию в рядовые, их награды передавались на хранение в отдел кадров фронта. Направлять в штрафбат можно было на срок от месяца до трех.

«Штрафники», получившие ранения или отличившиеся в боях, представлялись к досрочному освобождению с восстановлением в прежнем звании и правах. Погибшие восстанавливались в звании автоматически, а их родным назначалась пенсия «на общих основаниях со всеми семьями командиров». Предусматривалось, что все штрафники, отбывшие положенный срок, «представляются командованием батальона военному совету фронта на предмет освобождения и по утверждении представления освобождаются из штрафного батальона». Все освобожденные восстанавливались в звании и им возвращали все их награды.

Штрафные же роты создавались в количестве от пяти до десяти в каждой армии. В них могли попасть и бывшие офицеры, если были разжалованы до рядовых решением военного трибунала. В этом случае, по отбытии срока в штрафроте, им офицерское звание не восстанавливали. Срок пребывания и принцип освобождения из штрафных рот был точно таким же, как и из штрафбатов, только решения принимались военсоветами армий.

Штрафные батальоны и роты являлись отдельными воинскими частями, напрямую подчиненными командованию фронта и армии, командовали ими только кадровые (штатные) офицеры и комиссары (позднее - политработники) для которых предусматривалось сокращение срока выслуги для получения очередного звания наполовину, а каждый месяц службы засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. Командирам штрафников были даны исключительно высокие дисциплинарные права: комроты - как командиру полка, а комбату - как командиру дивизии. На какое-то время в бою штрафник мог заменить убитого командира, но командовать штрафным подразделением в обычной обстановке не мог даже в виде исключения. «Штрафники» могли назначаться только на сержантские должности с присвоением соответствующего звания, причем, в этом случае они получали сержантское денежное содержание.

Штрафные части использовались, как правило, на самых опасных участках фронта, им поручали проведение разведки боем, прорыв переднего края противника и т. п. Информация о том, что штрафников пулеметами гнали в бой заградотряды (об этом подробнее ниже - авт.), не подтверждается ни документами, ни воспоминаниями ветеранов. Причем, вооружены они были не хуже строевых частей и использовались совместно с другими боевыми подразделениями. К примеру, в сводке обобщенного боевого опыта 8‑й гвардейской армии значится: «Для уточнения характер обороны противника перед началом Берлинской операции на Одерском плацдарме в апреле 1945 года произведена разведка боем. Были задействованы два стрелковых батальона и две штрафные роты. Стрелковые батальоны, штрафные роты были усилены артиллерией, минометами, саперными подразделениями и залпами гвардейских минометов».

В положениях о штрафных частях предусматривалось, что за конкретные подвиги штрафники могут представляться к правительственным наградам. Вот интересные цифры, взятые из архивного документа: «В штрафных частях 64‑й армии в период боев под Сталинградом 1023 человека за мужество были освобождены от наказания. Из них награждены: орденом Ленина - 1, Отечественной войны II степени - 1, Красной Звезды - 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» - 134». Напомню, что в армиях были только штрафроты, так что речь идет о «штрафниках»-сержантах и рядовых.

В штрафбаты бывшие заключенные не могли попасть в принципе, если до этого они не получали офицерские звания. В штрафроты попадали и бывшие амнистированные, но только после совершения проступков в строевых частях, где проходили службу. Кроме того, в штрафроты направлялось незначительное количество осужденных по нетяжким статьям. Таким людям в ходе суда или уже в колониях давали отсрочку от отбытия наказания с направлением в штрафную роту. Как правило, это были не гражданские лица, а бывшие военнослужащие или воины из тыловых частей, осужденные военными трибуналами.

С 1943 года, когда началось активное наступление, в штрафроты стали направлять бывших военнослужащих, оставшихся в ходе боев на оккупированной территории, но не пытавшихся перейти линию фронта или примкнуть к партизанам. Тогда же стали после соответствующих проверок направлять в штрафроты добровольно сдавшихся власовцев, полицаев, сотрудников оккупационных администраций, которые не запятнали себя расправами над мирным населением, подпольщиками и партизанами, а по возрасту подлежали призыву на службу.
Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в наших Вооруженных Силах создавались не только штрафные роты и батальоны, но и штрафные эскадрильи. Самую первую из них в 1942 году возглавил ныне Герой Советского Союза Иван Евграфович Федоров. Недавно с документов, регламентирующих организацию штрафных эскадрилий, был снят гриф «Секретно», и в Центральном архиве Министерства обороны можно ознакомиться со спасительным для многих проштрафившихся летчиков приказом Ставки ВГК. Он был подписан Сталиным 4 августа 1942 года и устанавливал введение в воздушных армиях штрафных эскадрилий.

Как известно, Сталин очень ценил летчиков, на подготовку которых затрачивалось немалое количество времени и средств. Когда Верховному доложили, что немалое их число из-за разгильдяйства попадает в штрафные батальоны, то есть, перестает летать, он запретил такую практику и ввел институт штрафных эскадрилий. Фашистские асы с ужасом называли советских летчиков из штрафных эскадрилий «страшными соколами».

Всего за годы войны в Красной Армии было создано 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Время существования у них было различным, некоторые расформировывались через несколько месяцев после создания, другие же воевали до конца войны, дойдя до Берлина. Максимальное количество одновременно существовавших штрафрот в июле 1943 года составило 335 единиц. Были случаи, когда отличившиеся штрафные роты в полном составе переводили в разряд строевых.

С 1943 года число штрафбатов стало резко сокращаться, и в 1944 году их осталось всего 11. В каждом - примерно по 200 с небольшим человек. Это связано с тем, что опытных офицеров в армии не хватало, их стали реже отправлять в штрафбаты, предпочитая понижать провинившихся в звании на несколько ступеней и назначать на нижестоящие офицерские должности.

История Великой Отечественной войны до сих пор изобилует умолчаниями, а то и бессознательной или вполне преднамеренной дезинформацией. Наравне со штрафными подразделениями любимой темой фальсификаторов являются заградительные отряды. Дискуссии об их месте и роли в ходе военных действий не ослабевают, о чем можно судить по разнообразию мнений в научной литературе.
Сразу же хочу подчеркнуть, что не выдерживает критики версия, будто заградотряды «караулили» штрафные части. Командир роты 8‑го отдельного штрафного батальона 1‑го Белорусского фронта полковник в отставке А. В. Пыльцын, воевавший с 1943 года и до Победы, утверждает: «За нашим батальоном ни при каких обстоятельствах не было никаких заградотрядов, не применялись и другие устрашающие меры. Просто в этом никогда не возникало такой нужды».

Известный писатель, Герой Советского Союза В. В. Карпов, воевавший в 45‑й отдельной штрафной роте на Калининском фронте, также отрицает присутствие заградотрядов за боевыми порядками их части.

И, опять же, «авторами» идеи создания заградотрядов в годы Великой Отечественной войны были те же немцы. В войсках вермахта заградительные отряды, дополнявшие полевую жандармерию, появились во время наступления Красной Армии зимой 1941-1942 годов. Задачи у заградительных отрядов были: расстрел на месте паникеров и дезертиров. Вермахт получил в свое распоряжение полевую жандармерию, которая, располагая профессионально обученными офицерами и солдатами, занималась поимкой беглецов, выявлением симулянтов и «самострелов», наведением порядка в тылу, очищением тыловых подразделений от излишествующих солдат.

Вот что писал обер-лейтенант Курт Штейгер: «В зимний период наши военнослужащие страдали от страшных русских морозов. Боевой дух упал. Некоторые солдаты пытались под разными предлогами оставить находящиеся на передовой части. К примеру, симулировали тяжелые обморожения. Поддержанию дисциплины способствовали специальные части (заградительные отряды), которые по приказу командования задерживали таких солдат. Они имели широкие полномочия, в том числе расстреливать без суда».

А как же действовали заградотряды Красной Армии? Реально заставы армейского заградотряда располагались на удалении 1,5-2 км от передовой, перехватывая коммуникации в ближайшем тылу. Они не специализировались на «штрафниках», а проверяли и задерживали всех, чье пребывание вне воинской части вызывало подозрение.

Применяли ли заградительные отряды , чтобы предотвратить несанкционированный отход линейных частей с занимаемых позиций? Этот аспект их боевой деятельности иногда освещается крайне спекулятивно. Но только в воспаленных мозгах тех же фальсификаторов возникают картины расстрела в спину дрогнувших или отступивших частей. Ни один серьезный документ, ни одно воспоминание фронтовиков не подтверждают этот, любимый ненавистниками всего советского, «аргумент».

Хочу подчеркнуть: с самого начала заградительные отряды были подчинены армейскому командованию, а не органам военной контрразведки. Нарком обороны, безусловно, имел в виду, что заградительные формирования будут и должны использоваться не только как заслон для отступающих частей, но и как важнейший резерв для непосредственного ведения боевых действий. Только из-за ограниченности места на газетной полосе я не привожу примеры (подтвержденные документально) участия заградотрядов в ликвидации прорывов немцев, уничтожении их десантов, и т. д. Таким образом, заградительные отряды не только выступали в роли заслона, препятствовавшего проникновению в тыл дезертиров, паникеров, немецкой агентуры, не только возвращали на передовую отставших от своих частей военнослужащих, но и сами вели непосредственные боевые действия с противником, внеся вклад в достижение победы над фашистской Германией.

По мере изменения положения на фронтах, с переходом к Красной Армии стратегической инициативы и началом массового изгнания оккупантов с территории СССР, необходимость в заградотрядах стала исчезать. 29 октября 1944 года Сталин издал приказ, в котором признавалось, что «в связи с изменением общей обстановки на фронтах необходимость в дальнейшем содержании заградительных отрядов отпала». И уже к 15 ноября 1944 года они были расформированы, а личный состав отрядов направлен на пополнение строевых дивизий.

Немного об истории темы

Стоит напомнить, что идея создания заградотрядов возникла значительно ранее Второй мировой войны. Функцию задней шеренги фаланги достаточно подробно изложил древнегреческий историк Ксенофонт в своем произведении «Киропедия» еще в IV веке до нашей эры: «Ободрять тех, кто выполняет свой долг, сдерживать угрозами малодушных и карать смертью всех, кто вознамерится повернуть тыл, вселять в трусов больше страха, чем враги». Ну, и чем последняя шеренга фаланги не заградотряд? Нечто подобное применялось и в средневековых армиях.

Но, давайте вернемся в новую историю. Ведь, во французской армии на полях Первой мировой войны подобные действия практиковались, причем они были направлены против союзных русских частей. Как писал один из участников предпринятого генералом Нивелем в апреле 1917 года наступления, за спиной у русских солдат размещались многочисленные формирования французов, оснащенные артиллерией и готовые открыть огонь в случае, если русские дрогнут.

Нельзя не упомянуть о разыгравшейся в августе 1917 года на Западном фронте Ля-Куртинской трагедии - подавлении восстания 1‑й Особой бригады Русского экспедиционного корпуса, переброшенной в 1916 году в помощь союзным французским войскам. Дисциплина в ее частях, равно как и в соединениях на Восточном фронте, неуклонно падала; после кровопролитного наступления генерала Нивеля, о чем упоминалось выше, солдаты стали требовать отправки в Россию. Бригада была временно размещена в военном лагере Ля-Куртин департамента Крез. Брожение в войсковой среде усиливалось. Когда для военного представителя Верховного командования при Главной квартире французских армий генерала М. И. Занкевича стала очевидна бесполезность мер внушения и даже попыток блокады лагеря, мятеж был подавлен при поддержке… артиллерии.

Не останавливался перед подобными мерами и генерал П. Н. Врангель, описавший в мемуарах наведение порядка в дрогнувшем в июле 1917 года Кавказском пехотном полку посредством беглого артиллерийского огня на поражение по бегущим солдатам.

В русской армии в период Первой мировой войны специальных заградительных частей, тем не менее, не было. Охрана тыла, отлов дезертиров до 1917 года возлагались на полевые жандармские эскадроны. В районах пролегания транспортных магистралей эту задачу выполняли жандармские управления железных дорог.

Ну, и последнее по этой теме. Всего за время Великой Отечественной войны через штрафные части Красной Армии прошло примерно 428 тысяч человек. Свою вину (реальную или мнимую) подавляющее большинство «штрафников» искупило с честью. Причем, многие - своей жизнью. И кощунственно спекулировать на непростой истории великого народа, поливать грязью и помоями годы тяжелейших его испытаний. Ибо тогда, в войну, как бы ни кликушествовали нынешние и тогдашние враги, он их перенес с честью. А «штрафники»… они ведь были советскими людьми. И к их памяти следует относиться с уважением, ведь в Великой Победе есть и их очень весомый вклад.