Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сергеев Дмитрий
Песчаный демон

Дмитрий СЕРГЕЕВ

ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН

Я люблю выходить из песка, подниматься над ним легким облачком, увлекая за собой быстро оседающие песчинки. Так хорошо распыляться в прохладном утреннем воздухе, быстро увеличиваясь в размерах и ощущая все большую легкость. Но этого нельзя делать до бесконечности – можно стать настолько зыбким, что даже слабый ветер разорвет тебя на части, и тогда ты погибнешь, превратившись в мельчайшую безжизненную пыль. Поэтому хорошо, когда нет ветра и можно без лишней предосторожности мощной струей выбрасываться наружу, до смерти пугая элгов неожиданно взметнувшимся вверх фонтаном песка.

Элги боятся нашего появления. Интересно, как они нас видят, когда мы находимся в легком состоянии? Скорее всего, они видят только движимый нами песок. Им не понять, как мы меняем состояния плоти. Они этого не умеют. Они всегда находятся в твердом теле, как корхи. Только корхи – глупые, а элги – хитрые. И еще они умеют изменять окружающие вещи, из которых делают всякие приспособления, чтобы носить их в руках или с помощью всяческих ухищрений навешивать на себя, или самим забираться в них. Но корхи хорошо видят нас в любом состоянии и даже издали. И даже когда корхи не видят нас, они ощущают наше присутствие. Поэтому охотиться на корхов трудно. Зато безопасно.

А элги нас не чувствуют и в легком состоянии почти не видят. Это потому, что они чужие, пришельцы из других миров. Их легко выследить и догнать. Но они могут нас убить. Я люблю подстеречь одинокого элга и, приводя пришельца в ужас, накатиться на него быстрым смерчем и закружить до потери всякой ориентации. А потом я липкой влагой затекаю под его искусственное покрытие, плотно обволакиваю его теплое тело быстро затвердевающей пленкой и, разлагая его плоть, пью выделяющуюся энергию.

А можно выйти из песка прямо под элгом и подняться вверх по его телу, захлестывая голову. Только это надо делать очень стремительно. А еще можно, сжавшись, а потом оттолкнувшись от песка, описать в воздухе большую дугу и водопадом низвергнуться сверху, разом прикончив чужого. Только взлетать надо сзади, то есть с одной строго определенной стороны. Потому что элги – существа односторонние. Они видят в одну сторону, ходят в одну сторону и все делают только с одной стороны своего тела. Если надо посмотреть в другую сторону или сделать что-то не там, куда он повернут глазами, элг должен развернуться. Даже корхи видят и ходят в разные стороны, не оборчиваясь вокруг себя. Короче говоря, нападать лучше сзади. Пришелец слышит шорох песка, оборачивается, хватаясь за свое оружие, – а уже поздно. Еще проще убить элга, когда он спит, то есть не видит, не слышит и не шевелится, хотя и не умер. Тогда ты подкатываешься к нему волной густого синего тумана и тихо заползаешь под покрывало...

Но это умеют все. А вот Эсс мог убить элга по-особому. Потому что он был настоящим художником, мастером перевоплощения. Он мог стать камнем, растением, корхом – чем угодно. Он превращался в элга, наполовину провалившегося в песок, и движением руки, как это делают пришельцы, приманивал одного из них. Тот подходил и протягивал руки, чтобы помочь. Эсс тоже протягивал руки и... Но однажды ему не поверили.

Я бы тоже хотел так научиться, но, наверное, мне не хватает природного дара. Однажды мне почти удалось превратиться в элга, и я подстерег одного из пришельцев. Но надо было не забывать, что нельзя ходить боком или задом наперед. И я, кажется, отражал не те лучи. А кроме того, в твердом, сжатом состоянии мы примерно вдвое меньше пришельцев средней величины. Наверное, поэтому Эсс изображал всегда только половину элга. Но ведь можно научиться как-то обманывать пришельцев, полностью копируя их. А тогда элг не поверил мне сразу и мог бы легко убить меня, ведь в твердом теле мы наиболее уязвимы. Но он слишком медлил.

Ошш тоже талантлив. Он не может изображать вещи, но он научился их отражать. Элг оборачивается – и видит в воздухе свое отражение. Он так удивляется, что не может ничего делать. А отражение приближается, приближается... А вот и Ошш. Я узнаю его издали. Мы с ним идем в Кишш (элги называют это "база"). Там мы сможем убить десять, а может, и двадцать элгов. Нам говорят: "Не ходите в Кишш". Но нам много чего говорят. Например: "Не приближайтесь к кресту". А этот крест – просто две длинных скрещенных вещи. Элги притащили его издалека, из какой-то земли, которую они называют священной, и поставили на большом бархане недалеко от Кишша. Они верят, что крест защищает их от нас, кого они называют демонами. Но разве кто-нибудь хоть раз видел, чтобы из креста стреляли? Что вообще случится, если к нему приблизиться? Никто не знает. Тогда почему же и мы верим, что он защищает пришельцев? Только потому, что они сами в это верят? Нет, я обязательно это проверю. Не сейчас. Потому что сейчас мы с Ошшем идем в Кишш. Потому что уже темнеет. А когда темно, элги не видят нас, даже если мы находимся совсем рядом, даже когда мы плавно обтекаем их искусственные покрытия, в упор смотрим в их круглые маленькие отверстия, через которые они видят мир, и ощущаем, как они выдыхают воздух.

Здесь мы с Ошшем разойдемся. Он проникнет в Кишш сверху, через проходы для воздуха – это очень сложно, но, может быть, безопаснее, а я – через один из входов. Мне надо стать тонким и прозрачным, чтобы они не заметили меня на ровном гладком полу. Я проскальзываю в Кишш вместе с только что сменившейся охраной. Они идут прямо по мне, ничего не замечая. Почему у них здесь нет света, ведь пришельцы не видят в темноте? А почему здесь сразу так много элгов? И что это у них с головами? Почему у них такие большие красные глаза? Ошш, ты слышишь? Они поворачивают головы в мою сторону. Ошш, я боюсь – они видят меня. Нет, Ошш не слышит – он еще далеко. А чужие не смогли бы меня услыхать, если бы даже захотели. Их здесь так много, а я один. Ошш, они видят меня – это ловушка! О, как горячи эти синие лучи! Ошш, они убивают меня! Надо растечься по полу. Нет, они точно видят. Сюда, сюда! Скрыться на мгновение, превратиться в элга – вот спасение. Я смогу, я должен суметь. Вот так, быстрее. Ошш, я не успеваю – они уже здесь! Дверь. Надо отжать этот рычаг, она откроется. Они делают это руками – вот так, вот так. Но я снова не успеваю! Ошш! Как больно и страшно они убивают меня!

– Смотри, – сказал Джеймс, ткнув прикладом в неподвижное нечто у двери. – У него голова и руки почти как у нас, только синие. А в остальном это просто какой-то желеобразный червь.

– Надо же какая гадость! – скорчил брезгливую гримасу Клод.

– Помните, – подходя, подключился к разговору Кларк, – когда нашли электронный дневник пропавшего Гаскевича, в нем была записана лишь одна фраза: "Жуткий карлик идет по пятам". Тогда все решили, что Гаскевич просто свихнулся. Но я думаю, это и есть жуткий карлик. Только он не успел перевоплотиться полностью. Видите, у него есть даже зачатки человеческих ног.

– А что думает наш профессор? – Джеймс обернулся к Шульцу.

– Я думаю, что скоро они научатся превращаться в нас, внимательно осматривая труп демона, ответил тот.

– Нет, – покачал головой Клод, – вы как хотите, а меня по окончании контракта здесь больше никто не увидит.

– Не стоит паниковать. Теперь мы умеем их обнаруживать и довольно эффективно уничтожать, – сказал Джеймс, отрезая лазером крючковатые кисти рук, повисшие на рычаге разблокирования двери.

Тело демона шумно плюхнулось на пол, обдав спецназовца липкими брызгами. Джеймс нервно отряхнулся. От удара о пол рот, или скорее пасть ужасного существа раскрылась, и из нее выпал непомерно большой ярко-синий язык.

– Ну и гадость, – снова скривился Клод. – Боюсь, скоро нам никакое оружие и никакие приборы не помогут.

– Типун тебе на язык! – махнул на него рукой Кларк.

Джеймс остервенело сбивал прикладом с рычага неподдававшиеся отрезанные кисти.

– Крепко вцепился, гад, – переводя дыхание, сказал он, закончив работу, и отстегнул объемный шлем. – Жарковато в нем.

– Придется привыкать, – усмехнулся Шульц и, также сняв громоздкий головной убор, вытер пот со лба.

Остальные последовали примеру коллег, не без удовольствия оголив головы.

Джеймс уже отжал рычаг, и, широко распахнув дверь, шагнул было через высокий металлический порог, едва не столкнувшись в проходе с другим спецназовцем, тоже державшим шлем в руках. Через секунду Джеймс остолбенел от неожиданности – это был он сам.

Все караванные пути через Большую Пустыню начинаются и заканчиваются в Джаре. Поэтому Джар очень богатый город, даже крепостная стена у него из мрамора. Как она сверкает золотом на рассвете, а на закате - кроваво-красным рубином! - Почему так? - спросил Ер-Тылык у отца, когда они пробирались по запруженным людьми улочкам, мимо многочисленных лавок, где торговали коврами и тканями, оружием и украшениями, снадобьями и благовониями, амулетами и одеждой; мимо духанов, где в казанах и тандырах, на жаровнях и просто на раскалённых камнях готовили пищу по рецептам всех царств Подлунной. - Ты разве не знаешь, что джарцам покровительствует песчаный демон? - Нет. Расскажи? - Позже. Сейчас нам надо найти караван, который идёт к озеру Двух Вод. Из города выступили ещё затемно, чтобы к полудню успеть дойти до оазиса и там переждать пекло. Сонные верблюды еле переставляли свои мосластые ноги, не обращая внимания на хриплые крики погонщиков. Ер-Тылык изо всех сил сдерживал зевоту, не желая выказывать перед отцом слабость, и с любопытством разглядывал джарца-караванщика: плюгавенького старика с плохими зубами и редкой бородёнкой, облачённого, однако, в дорогой халат и сидевшего на великолепном муле. Старик дремал, мерно покачивая головой, изо рта его прямо на золотую вышивку халата протянулся жёлтый ручеёк табачной слюны. "Как песчаный демон может покровительствовать такому?!" - с высокомерием молодости подумал Ер-Тылык и, тронув поводья, приблизился к отцу. - Ты обещал рассказать, - напомнил Ер-Тылык. - Что ж, слушай... Много лет назад караваны через Большую Пустыню уходили вовсе не из Джара. Был другой город, имени которого сейчас даже старики не вспомнят. В Джар торговцы тоже наведывались, но не очень охотно: тот, другой город, был расположен удобнее, а жители его знали Большую Пустыню ничуть не хуже джарцев. Однажды император Подлунной решил объехать все свои царства, два из которых находились на севере, за Большой Пустыней. Так император со своей свитой оказался в том, другом городе, имени которого сейчас даже старики не вспомнят. И надо же было такому случиться, что едва караван императора отправился в путь, как на горизонте заклубились тяжёлые тучи. - Плохой знак, о, повелитель! - сказал императору старший погонщик. - Приближается песчаная буря. Лучше вернуться и переждать за городскими стенами. Император страшно разгневался, ведь он полагал себя равным Богам-Близнецам и потому решил, что этой бурей пустыня высказала ему неуважение. Он призвал верховного жреца и приказал ему немедленно усмирить бурю. Жрец послушно вознёс молитвы и, говорят, первым его, к несчастью, услышал Хурам. - Чего хочет наш названный брат? - спросил Хурам, если это был он. - Император требует, чтобы вы остановили песчаную бурю, - дрожащим голосом ответил жрец, потому что не знал, кого ему больше бояться: императора или Бога-Близнеца. - Это не к нам, - усмехнулся Хурам. - Пустыней правит песчаный демон, а мы, Боги, не вмешиваемся в дела демонов. - Ты хочешь сказать, - воскликнул император, - что демоны не в вашей власти? - Нет, - опять усмехнулся Хурам, и жрец похолодел, несмотря на жару, ибо вспомнил о проклятии Третьей Усмешки Бога. - Я только сказал, что мы не вмешиваемся в дела демонов. В отличии от людей, демоны никогда не просят о помощи. В этот момент налетел ветер. Песком императору запорошило глаза, забило рот, нос и уши. - Останови песчаного демона! - прохрипел император, отплёвываясь, и Хурам усмехнулся в третий раз. - Как скажешь, мой названный брат, - сказал Бог-Близнец, после чего сотворил молнию и метнул её в самое сердце пустыни. Страшный грохот потряс Подлунную. Буря на мгновение утихла, но тут же возобновилась опять с шестидесятикратной силой. Император едва удержался в седле под тяжестью обрушившегося на него песка. - Ты что наделал?! - закричал он Богу-Близнецу. - То, что ты и просил, - спокойно ответил Хурам: волны песка, гонимого ураганом, стороной обходили Бога-Близнеца. - Я остановил песчаного демона. Вот только кто теперь остановит Пустыню? - с этими словами Хурам исчез... - А я знаю, как звали императора, - перебил отца Ер-Тылык. - Это император Ла. Он погиб? - Да, - кивнул отец. - А когда будет про Джар? - Будь терпелив, сын. Не раскусив лепешки, не узнаешь, запечен ли в ней овечий сыр. Само собой разумеется, песчаная буря не обошла стороной и Джар. Люди попрятались в домах, но песок проникал в мельчайшие щели, и пищу невозможно было жевать, а воду нельзя было пить. На третий день правитель Джара призвал своих советников и сказал им: - Делать нечего, надо просить помощи у старухи Вэй. Задрожали от страха советники при упоминании этого имени. Потому что, в отличии от простых джарцев, да и большинства жителей Подлунной, знали, что колдуньи из рода Вэй не просто знахарки, и есть среди них такие, что лучше девяносто раз призвать Хурама, чем один-единственный обратиться за помощью к Вэй. Никто не знает, когда и откуда пришли старухи Вэй в Подлунную, но даже верховный жрец Богов-Близнецов раскланивается с ними, если случайно встретит. Но то, что пугает взрослых, для детей всего лишь игра. Поэтому, когда маленький Ван, выглянув на улицу, чтобы проверить не окончилась ли буря, заметил правителя Джара с советниками, не удержался и пробрался вслед за ними в дом старухи Вэй. Он и раньше проделывал это, на зависть приятелям, и знал тайный ход в жилище колдуньи через щель в крыше. Часто, когда старуха Вэй покидала дом, Ван залезал к ней незванным гостем и подолгу бродил, разглядывая амулеты, свитки с заклятиями, связки высушенных трав, горшки с неизвестными зельями. Гости недолго пробыли у колдуньи. Старуха Вэй не дала им и ртов раскрыть. - Уходите! - крикнула старуха, - Это ваши дела и ваша глупость. Давно пора научиться различать двойняшек. И дверь поплотнее закройте. Правитель Джара не посмел перечить колдунье. Ушел. Маленький Ван только головой покачал: "Вот это бабушка! Как она с самым главным человеком в городе!.. А с Богами-Близнецами!.." - А ты там чего затаился? - произнесла вдруг старуха Вэй, и Ван не сразу понял, что колдунья обращается к нему. - Ну-ка, слезай. Хоть посмотрю, что за мышь по моему дому шастает. Не бойся. - Я и не боюсь, - оскорбился Ван, и по выщербленным камням спустился на пол. - Ловко, - одобрительно прищелкнула языком старуха, - Пожалуй, ты, скорее, не мышь, а ящерица. Видел этих идиотов? Сначала напакостят, а Вэй выручай. Ну, да, делать нечего, надо останавливать бурю. - А вы можете? - Была бы помоложе - запросто, - усмехнулась колдунья, - А сейчас без твоей помощи никак. Готов? - Да, - ответил Ван, - Надоел этот песок... а почему он к вам в дом не сыплется? - Вот еще не хватало! - фыркнула колдунья, - Слушай задание.Тебе надо будет пойти в пустыню - не боишься? - и отыскать песчанного демона. - Демона?! - вздрогнул Ван. - Демона, демона, чего трясешься? Этот негодник Хурам, сковал его молнией, а без песчаного демона пустыня словно пес без хозяина. - А как я его узнаю... демона? - Очень просто. Он сейчас словно фигурка из стекла. Как заметишь, что буря какое-то место стороной обходит - туда и иди. Там песчаный демон лежит. Найдешь, положишь фигурку вот в эту ступку и вот этим пестиком в песок истолчешь. Демон и оживет. - И остановит бурю? - Остановит. Ну, иди. Да, возьми мой платок, голову укрыть. Ван с сомнением оглядел платок колдуньи. Редкий какой, насквозь просвечивает, но послушно обмотал им голову, взял подмышку ступку с пестиком и за порог вышел. Буря словно только этого и ждала, накинулась, засыпала песком. Ван сначала зажмурился и рот плотно сжал, но, удивительное дело, ни одна пылинка не проникла сквозь ветхий платок колдуньи. Пошел Ван в пустыню. Наклонился навстречу ветру чуть не до земли, еле ноги переставляет. Трудно Вану, но упрямый он, как ишак, как сто ишаков, как тысяча ишаков, куда с таким буре справиться! А буря все сильнее, а ветер такой, что песчинки под кожу загоняет, но терпит Ван, идет по барханам. Вдруг видит, впереди песок стеной до самых туч, песчаные смерчи перед той стеной, словно стражи. И все разом на Вана набросились! Закрутили, завертели, опрокинули, платок колдуньи с лица сорвали, забили рот, нос и глаза песком. Но Ван не растерялся. Выхватил пестик, и, будто мечом, по смерчам ударил. Рассыпались смерчи. А Ван платок поправил, глаза протер, и к стене подполз. Ударил по ней разом и ступкой, и пестиком, и рухнула стена. А за ней никакой бури! Солнце сияет в голубом небе, освещает высокий бархан, играет бликами на стекляной фигурке, похожей на человеческую, что лежит на вершине бархана. Дальше все просто. Хоть и жалко было Вану такую красивую фигурку в песок толочь. А когда демон ожил, буря тут же и стихла, словно собака, хвост поджала от хозяйского окрика. С тех самых пор песчаный демон покровитель всех джарцев... Внезапно очнулся от дремы плюгавый караванщик, отер с подбородка табачную слюну и закричал: - Сто-ой! Караван замер. - Пыльная буря идет, - объявил джарец, - Укрываться надо. - Как буря?! - поразился Ер-Тылык, - А как же демон? - Э-э, сын, ты не смешивай. Песчаный демон покровитель джарцев, а не в их услужении. Так что, готовься переждать бурю.

Сергеев Дмитрий

Песчаный демон

Дмитрий СЕРГЕЕВ

ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН

Я люблю выходить из песка, подниматься над ним легким облачком, увлекая за собой быстро оседающие песчинки. Так хорошо распыляться в прохладном утреннем воздухе, быстро увеличиваясь в размерах и ощущая все большую легкость. Но этого нельзя делать до бесконечности - можно стать настолько зыбким, что даже слабый ветер разорвет тебя на части, и тогда ты погибнешь, превратившись в мельчайшую безжизненную пыль. Поэтому хорошо, когда нет ветра и можно без лишней предосторожности мощной струей выбрасываться наружу, до смерти пугая элгов неожиданно взметнувшимся вверх фонтаном песка.

Элги боятся нашего появления. Интересно, как они нас видят, когда мы находимся в легком состоянии? Скорее всего, они видят только движимый нами песок. Им не понять, как мы меняем состояния плоти. Они этого не умеют. Они всегда находятся в твердом теле, как корхи. Только корхи - глупые, а элги - хитрые. И еще они умеют изменять окружающие вещи, из которых делают всякие приспособления, чтобы носить их в руках или с помощью всяческих ухищрений навешивать на себя, или самим забираться в них. Но корхи хорошо видят нас в любом состоянии и даже издали. И даже когда корхи не видят нас, они ощущают наше присутствие. Поэтому охотиться на корхов трудно. Зато безопасно.

А элги нас не чувствуют и в легком состоянии почти не видят. Это потому, что они чужие, пришельцы из других миров. Их легко выследить и догнать. Но они могут нас убить. Я люблю подстеречь одинокого элга и, приводя пришельца в ужас, накатиться на него быстрым смерчем и закружить до потери всякой ориентации. А потом я липкой влагой затекаю под его искусственное покрытие, плотно обволакиваю его теплое тело быстро затвердевающей пленкой и, разлагая его плоть, пью выделяющуюся энергию.

А можно выйти из песка прямо под элгом и подняться вверх по его телу, захлестывая голову. Только это надо делать очень стремительно. А еще можно, сжавшись, а потом оттолкнувшись от песка, описать в воздухе большую дугу и водопадом низвергнуться сверху, разом прикончив чужого. Только взлетать надо сзади, то есть с одной строго определенной стороны. Потому что элги - существа односторонние. Они видят в одну сторону, ходят в одну сторону и все делают только с одной стороны своего тела. Если надо посмотреть в другую сторону или сделать что-то не там, куда он повернут глазами, элг должен развернуться. Даже корхи видят и ходят в разные стороны, не оборчиваясь вокруг себя. Короче говоря, нападать лучше сзади. Пришелец слышит шорох песка, оборачивается, хватаясь за свое оружие, - а уже поздно. Еще проще убить элга, когда он спит, то есть не видит, не слышит и не шевелится, хотя и не умер. Тогда ты подкатываешься к нему волной густого синего тумана и тихо заползаешь под покрывало...

Но это умеют все. А вот Эсс мог убить элга по-особому. Потому что он был настоящим художником, мастером перевоплощения. Он мог стать камнем, растением, корхом - чем угодно. Он превращался в элга, наполовину провалившегося в песок, и движением руки, как это делают пришельцы, приманивал одного из них. Тот подходил и протягивал руки, чтобы помочь. Эсс тоже протягивал руки и... Но однажды ему не поверили.

Я бы тоже хотел так научиться, но, наверное, мне не хватает природного дара. Однажды мне почти удалось превратиться в элга, и я подстерег одного из пришельцев. Но надо было не забывать, что нельзя ходить боком или задом наперед. И я, кажется, отражал не те лучи. А кроме того, в твердом, сжатом состоянии мы примерно вдвое меньше пришельцев средней величины. Наверное, поэтому Эсс изображал всегда только половину элга. Но ведь можно научиться как-то обманывать пришельцев, полностью копируя их. А тогда элг не поверил мне сразу и мог бы легко убить меня, ведь в твердом теле мы наиболее уязвимы. Но он слишком медлил.

Ошш тоже талантлив. Он не может изображать вещи, но он научился их отражать. Элг оборачивается - и видит в воздухе свое отражение. Он так удивляется, что не может ничего делать. А отражение приближается, приближается... А вот и Ошш. Я узнаю его издали. Мы с ним идем в Кишш (элги называют это "база"). Там мы сможем убить десять, а может, и двадцать элгов. Нам говорят: "Не ходите в Кишш". Но нам много чего говорят. Например: "Не приближайтесь к кресту". А этот крест - просто две длинных скрещенных вещи. Элги притащили его издалека, из какой-то земли, которую они называют священной, и поставили на большом бархане недалеко от Кишша. Они верят, что крест защищает их от нас, кого они называют демонами. Но разве кто-нибудь хоть раз видел, чтобы из креста стреляли? Что вообще случится, если к нему приблизиться? Никто не знает. Тогда почему же и мы верим, что он защищает пришельцев? Только потому, что они сами в это верят? Нет, я обязательно это проверю. Не сейчас. Потому что сейчас мы с Ошшем идем в Кишш. Потому что уже темнеет. А когда темно, элги не видят нас, даже если мы находимся совсем рядом, даже когда мы плавно обтекаем их искусственные покрытия, в упор смотрим в их круглые маленькие отверстия, через которые они видят мир, и ощущаем, как они выдыхают воздух.

Сергеев Дмитрий

Песчаный демон

Дмитрий СЕРГЕЕВ

ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН

Я люблю выходить из песка, подниматься над ним легким облачком, увлекая за собой быстро оседающие песчинки. Так хорошо распыляться в прохладном утреннем воздухе, быстро увеличиваясь в размерах и ощущая все большую легкость. Но этого нельзя делать до бесконечности - можно стать настолько зыбким, что даже слабый ветер разорвет тебя на части, и тогда ты погибнешь, превратившись в мельчайшую безжизненную пыль. Поэтому хорошо, когда нет ветра и можно без лишней предосторожности мощной струей выбрасываться наружу, до смерти пугая элгов неожиданно взметнувшимся вверх фонтаном песка.

Элги боятся нашего появления. Интересно, как они нас видят, когда мы находимся в легком состоянии? Скорее всего, они видят только движимый нами песок. Им не понять, как мы меняем состояния плоти. Они этого не умеют. Они всегда находятся в твердом теле, как корхи. Только корхи - глупые, а элги - хитрые. И еще они умеют изменять окружающие вещи, из которых делают всякие приспособления, чтобы носить их в руках или с помощью всяческих ухищрений навешивать на себя, или самим забираться в них. Но корхи хорошо видят нас в любом состоянии и даже издали. И даже когда корхи не видят нас, они ощущают наше присутствие. Поэтому охотиться на корхов трудно. Зато безопасно.

А элги нас не чувствуют и в легком состоянии почти не видят. Это потому, что они чужие, пришельцы из других миров. Их легко выследить и догнать. Но они могут нас убить. Я люблю подстеречь одинокого элга и, приводя пришельца в ужас, накатиться на него быстрым смерчем и закружить до потери всякой ориентации. А потом я липкой влагой затекаю под его искусственное покрытие, плотно обволакиваю его теплое тело быстро затвердевающей пленкой и, разлагая его плоть, пью выделяющуюся энергию.

А можно выйти из песка прямо под элгом и подняться вверх по его телу, захлестывая голову. Только это надо делать очень стремительно. А еще можно, сжавшись, а потом оттолкнувшись от песка, описать в воздухе большую дугу и водопадом низвергнуться сверху, разом прикончив чужого. Только взлетать надо сзади, то есть с одной строго определенной стороны. Потому что элги - существа односторонние. Они видят в одну сторону, ходят в одну сторону и все делают только с одной стороны своего тела. Если надо посмотреть в другую сторону или сделать что-то не там, куда он повернут глазами, элг должен развернуться. Даже корхи видят и ходят в разные стороны, не оборчиваясь вокруг себя. Короче говоря, нападать лучше сзади. Пришелец слышит шорох песка, оборачивается, хватаясь за свое оружие, - а уже поздно. Еще проще убить элга, когда он спит, то есть не видит, не слышит и не шевелится, хотя и не умер. Тогда ты подкатываешься к нему волной густого синего тумана и тихо заползаешь под покрывало...

Но это умеют все. А вот Эсс мог убить элга по-особому. Потому что он был настоящим художником, мастером перевоплощения. Он мог стать камнем, растением, корхом - чем угодно. Он превращался в элга, наполовину провалившегося в песок, и движением руки, как это делают пришельцы, приманивал одного из них. Тот подходил и протягивал руки, чтобы помочь. Эсс тоже протягивал руки и... Но однажды ему не поверили.

Я бы тоже хотел так научиться, но, наверное, мне не хватает природного дара. Однажды мне почти удалось превратиться в элга, и я подстерег одного из пришельцев. Но надо было не забывать, что нельзя ходить боком или задом наперед. И я, кажется, отражал не те лучи. А кроме того, в твердом, сжатом состоянии мы примерно вдвое меньше пришельцев средней величины. Наверное, поэтому Эсс изображал всегда только половину элга. Но ведь можно научиться как-то обманывать пришельцев, полностью копируя их. А тогда элг не поверил мне сразу и мог бы легко убить меня, ведь в твердом теле мы наиболее уязвимы. Но он слишком медлил.

Ошш тоже талантлив. Он не может изображать вещи, но он научился их отражать. Элг оборачивается - и видит в воздухе свое отражение. Он так удивляется, что не может ничего делать. А отражение приближается, приближается... А вот и Ошш. Я узнаю его издали. Мы с ним идем в Кишш (элги называют это "база"). Там мы сможем убить десять, а может, и двадцать элгов. Нам говорят: "Не ходите в Кишш". Но нам много чего говорят. Например: "Не приближайтесь к кресту". А этот крест - просто две длинных скрещенных вещи. Элги притащили его издалека, из какой-то земли, которую они называют священной, и поставили на большом бархане недалеко от Кишша. Они верят, что крест защищает их от нас, кого они называют демонами. Но разве кто-нибудь хоть раз видел, чтобы из креста стреляли? Что вообще случится, если к нему приблизиться? Никто не знает. Тогда почему же и мы верим, что он защищает пришельцев? Только потому, что они сами в это верят? Нет, я обязательно это проверю. Не сейчас. Потому что сейчас мы с Ошшем идем в Кишш. Потому что уже темнеет. А когда темно, элги не видят нас, даже если мы находимся совсем рядом, даже когда мы плавно обтекаем их искусственные покрытия, в упор смотрим в их круглые маленькие отверстия, через которые они видят мир, и ощущаем, как они выдыхают воздух.

Здесь мы с Ошшем разойдемся. Он проникнет в Кишш сверху, через проходы для воздуха - это очень сложно, но, может быть, безопаснее, а я - через один из входов. Мне надо стать тонким и прозрачным, чтобы они не заметили меня на ровном гладком полу. Я проскальзываю в Кишш вместе с только что сменившейся охраной. Они идут прямо по мне, ничего не замечая. Почему у них здесь нет света, ведь пришельцы не видят в темноте? А почему здесь сразу так много элгов? И что это у них с головами? Почему у них такие большие красные глаза? Ошш, ты слышишь? Они поворачивают головы в мою сторону. Ошш, я боюсь - они видят меня. Нет, Ошш не слышит - он еще далеко. А чужие не смогли бы меня услыхать, если бы даже захотели. Их здесь так много, а я один. Ошш, они видят меня - это ловушка! О, как горячи эти синие лучи! Ошш, они убивают меня! Надо растечься по полу. Нет, они точно видят. Сюда, сюда! Скрыться на мгновение, превратиться в элга - вот спасение. Я смогу, я должен суметь. Вот так, быстрее. Ошш, я не успеваю - они уже здесь! Дверь. Надо отжать этот рычаг, она откроется. Они делают это руками - вот так, вот так. Но я снова не успеваю! Ошш! Как больно и страшно они убивают меня!

Смотри, - сказал Джеймс, ткнув прикладом в неподвижное нечто у двери. - У него голова и руки почти как у нас, только синие. А в остальном это просто какой-то желеобразный червь.

Надо же какая гадость! - скорчил брезгливую гримасу Клод.

Помните, - подходя, подключился к разговору Кларк, - когда нашли электронный дневник пропавшего Гаскевича, в нем была записана лишь одна фраза: "Жуткий карлик идет по пятам". Тогда все решили, что Гаскевич просто свихнулся. Но я думаю, это и есть жуткий карлик. Только он не успел перевоплотиться полностью. Видите, у него есть даже зачатки человеческих ног.

А что думает наш профессор? - Джеймс обернулся к Шульцу.

Я думаю, что скоро они научатся превращаться в нас, внимательно осматривая труп демона, ответил тот.

Нет, - покачал головой Клод, - вы как хотите, а меня по окончании контракта здесь больше никто не увидит.

Не стоит паниковать. Теперь мы умеем их обнаруживать и довольно эффективно уничтожать, - сказал Джеймс, отрезая лазером крючковатые кисти рук, повисшие на рычаге разблокирования двери.

Тело демона шумно плюхнулось на пол, обдав спецназовца липкими брызгами. Джеймс нервно отряхнулся. От удара о пол рот, или скорее пасть ужасного существа раскрылась, и из нее выпал непомерно большой ярко-синий язык.

Ну и гадость, - снова скривился Клод. - Боюсь, скоро нам никакое оружие и никакие приборы не помогут.

Типун тебе на язык! - махнул на него рукой Кларк.

Джеймс остервенело сбивал прикладом с рычага неподдававшиеся отрезанные кисти.

Крепко вцепился, гад, - переводя дыхание, сказал он, закончив работу, и отстегнул объемный шлем. - Жарковато в нем.

Придется привыкать, - усмехнулся Шульц и, также сняв громоздкий головной убор, вытер пот со лба.

Остальные последовали примеру коллег, не без удовольствия оголив головы.

Джеймс уже отжал рычаг, и, широко распахнув дверь, шагнул было через высокий металлический порог, едва не столкнувшись в проходе с другим спецназовцем, тоже державшим шлем в руках. Через секунду Джеймс остолбенел от неожиданности - это был он сам.

Сергеев Дмитрий Песчаный демон

Дмитрий Сергеев

Дмитрий СЕРГЕЕВ

ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН

Я люблю выходить из песка, подниматься над ним легким облачком, увлекая за собой быстро оседающие песчинки. Так хорошо распыляться в прохладном утреннем воздухе, быстро увеличиваясь в размерах и ощущая все большую легкость. Но этого нельзя делать до бесконечности - можно стать настолько зыбким, что даже слабый ветер разорвет тебя на части, и тогда ты погибнешь, превратившись в мельчайшую безжизненную пыль. Поэтому хорошо, когда нет ветра и можно без лишней предосторожности мощной струей выбрасываться наружу, до смерти пугая элгов неожиданно взметнувшимся вверх фонтаном песка.

Элги боятся нашего появления. Интересно, как они нас видят, когда мы находимся в легком состоянии? Скорее всего, они видят только движимый нами песок. Им не понять, как мы меняем состояния плоти. Они этого не умеют. Они всегда находятся в твердом теле, как корхи. Только корхи - глупые, а элги - хитрые. И еще они умеют изменять окружающие вещи, из которых делают всякие приспособления, чтобы носить их в руках или с помощью всяческих ухищрений навешивать на себя, или самим забираться в них. Но корхи хорошо видят нас в любом состоянии и даже издали. И даже когда корхи не видят нас, они ощущают наше присутствие. Поэтому охотиться на корхов трудно. Зато безопасно.

А элги нас не чувствуют и в легком состоянии почти не видят. Это потому, что они чужие, пришельцы из других миров. Их легко выследить и догнать. Но они могут нас убить. Я люблю подстеречь одинокого элга и, приводя пришельца в ужас, накатиться на него быстрым смерчем и закружить до потери всякой ориентации. А потом я липкой влагой затекаю под его искусственное покрытие, плотно обволакиваю его теплое тело быстро затвердевающей пленкой и, разлагая его плоть, пью выделяющуюся энергию.

А можно выйти из песка прямо под элгом и подняться вверх по его телу, захлестывая голову. Только это надо делать очень стремительно. А еще можно, сжавшись, а потом оттолкнувшись от песка, описать в воздухе большую дугу и водопадом низвергнуться сверху, разом прикончив чужого. Только взлетать надо сзади, то есть с одной строго определенной стороны. Потому что элги - существа односторонние. Они видят в одну сторону, ходят в одну сторону и все делают только с одной стороны своего тела. Если надо посмотреть в другую сторону или сделать что-то не там, куда он повернут глазами, элг должен развернуться. Даже корхи видят и ходят в разные стороны, не оборчиваясь вокруг себя. Короче говоря, нападать лучше сзади. Пришелец слышит шорох песка, оборачивается, хватаясь за свое оружие, - а уже поздно. Еще проще убить элга, когда он спит, то есть не видит, не слышит и не шевелится, хотя и не умер. Тогда ты подкатываешься к нему волной густого синего тумана и тихо заползаешь под покрывало...

Но это умеют все. А вот Эсс мог убить элга по-особому. Потому что он был настоящим художником, мастером перевоплощения. Он мог стать камнем, растением, корхом - чем угодно. Он превращался в элга, наполовину провалившегося в песок, и движением руки, как это делают пришельцы, приманивал одного из них. Тот подходил и протягивал руки, чтобы помочь. Эсс тоже протягивал руки и... Но однажды ему не поверили.

Я бы тоже хотел так научиться, но, наверное, мне не хватает природного дара. Однажды мне почти удалось превратиться в элга, и я подстерег одного из пришельцев. Но надо было не забывать, что нельзя ходить боком или задом наперед. И я, кажется, отражал не те лучи. А кроме того, в твердом, сжатом состоянии мы примерно вдвое меньше пришельцев средней величины. Наверное, поэтому Эсс изображал всегда только половину элга. Но ведь можно научиться как-то обманывать пришельцев, полностью копируя их. А тогда элг не поверил мне сразу и мог бы легко убить меня, ведь в твердом теле мы наиболее уязвимы. Но он слишком медлил.

Ошш тоже талантлив. Он не может изображать вещи, но он научился их отражать. Элг оборачивается - и видит в воздухе свое отражение. Он так удивляется, что не может ничего делать. А отражение приближается, приближается... А вот и Ошш. Я узнаю его издали. Мы с ним идем в Кишш (элги называют это "база"). Там мы сможем убить десять, а может, и двадцать элгов. Нам говорят: "Не ходите в Кишш". Но нам много чего говорят. Например: "Не приближайтесь к кресту". А этот крест - просто две длинных скрещенных вещи. Элги притащили его издалека, из какой-то земли, которую они называют священной, и поставили на большом бархане недалеко от Кишша. Они верят, что крест защищает их от нас, кого они называют демонами. Но разве кто-нибудь хоть раз видел, чтобы из креста стреляли? Что вообще случится, если к нему приблизиться? Никто не знает. Тогда почему же и мы верим, что он защищает пришельцев? Только потому, что они сами в это верят? Нет, я обязательно это проверю. Не сейчас. Потому что сейчас мы с Ошшем идем в Кишш. Потому что уже темнеет. А когда темно, элги не видят нас, даже если мы находимся совсем рядом, даже когда мы плавно обтекаем их искусственные покрытия, в упор смотрим в их круглые маленькие отверстия, через которые они видят мир, и ощущаем, как они выдыхают воздух.

Здесь мы с Ошшем разойдемся. Он проникнет в Кишш сверху, через проходы для воздуха - это очень сложно, но, может быть, безопаснее, а я - через один из входов. Мне надо стать тонким и прозрачным, чтобы они не заметили меня на ровном гладком полу. Я проскальзываю в Кишш вместе с только что сменившейся охраной. Они идут прямо по мне, ничего не замечая. Почему у них здесь нет света, ведь пришельцы не видят в темноте? А почему здесь сразу так много элгов? И что это у них с головами? Почему у них такие большие красные глаза? Ошш, ты слышишь? Они поворачивают головы в мою сторону. Ошш, я боюсь - они видят меня. Нет, Ошш не слышит - он еще далеко. А чужие не смогли бы меня услыхать, если бы даже захотели. Их здесь так много, а я один. Ошш, они видят меня - это ловушка! О, как горячи эти синие лучи! Ошш, они убивают меня! Надо растечься по полу. Нет, они точно видят. Сюда, сюда! Скрыться на мгновение, превратиться в элга - вот спасение. Я смогу, я должен суметь. Вот так, быстрее. Ошш, я не успеваю - они уже здесь! Дверь. Надо отжать этот рычаг, она откроется. Они делают это руками - вот так, вот так. Но я снова не успеваю! Ошш! Как больно и страшно они убивают меня!

Смотри, - сказал Джеймс, ткнув прикладом в неподвижное нечто у двери. - У него голова и руки почти как у нас, только синие. А в остальном это просто какой-то желеобразный червь.

Надо же какая гадость! - скорчил брезгливую гримасу Клод.

Помните, - подходя, подключился к разговору Кларк, - когда нашли электронный дневник пропавшего Гаскевича, в нем была записана лишь одна фраза: "Жуткий карлик идет по пятам". Тогда все решили, что Гаскевич просто свихнулся. Но я думаю, это и есть жуткий карлик. Только он не успел перевоплотиться полностью. Видите, у него есть даже зачатки человеческих ног.

А что думает наш профессор? - Джеймс обернулся к Шульцу.

Я думаю, что скоро они научатся превращаться в нас, внимательно осматривая труп демона, ответил тот.

Нет, - покачал головой Клод, - вы как хотите, а меня по окончании контракта здесь больше никто не увидит.

Не стоит паниковать. Теперь мы умеем их обнаруживать и довольно эффективно уничтожать, - сказал Джеймс, отрезая лазером крючковатые кисти рук, повисшие на рычаге разблокирования двери.

Тело демона шумно плюхнулось на пол, обдав спецназовца липкими брызгами. Джеймс нервно отряхнулся. От удара о пол рот, или скорее пасть ужасного существа раскрылась, и из нее выпал непомерно большой ярко-синий язык.

Ну и гадость, - снова скривился Клод. - Боюсь, скоро нам никакое оружие и никакие приборы не помогут.

Типун тебе на язык! - махнул на него рукой Кларк.

Джеймс остервенело сбивал прикладом с рычага неподдававшиеся отрезанные кисти.

Крепко вцепился, гад, - переводя дыхание, сказал он, закончив работу, и отстегнул объемный шлем. - Жарковато в нем.

Придется привыкать, - усмехнулся Шульц и, также сняв громоздкий головной убор, вытер пот со лба.

Остальные последовали примеру коллег, не без удовольствия оголив головы.

Джеймс уже отжал рычаг, и, широко распахнув дверь, шагнул было через высокий металлический порог, едва не столкнувшись в проходе с другим спецназовцем, тоже державшим шлем в руках. Через секунду Джеймс остолбенел от неожиданности - это был он сам.