5. Ветхий завет Понятие «ветхий завет» явно упоминается только во 2 Кор. 3:14, но подразумевается, когда Павел говорит о «двух заветах» в Гал. 4:24, а также в его ссылках на «первый завет» в Послании к Евреям (8:7,13; 9:1,15,18), «второй завет» (9:7) и «лучший завет» (7:22; 8:6).Высказывания

Б. Ветхий Завет Когда мы понимаем, как неразрывно весь Новый Завет связывает воскресение Иисуса Христа с воскресением верующих, то не удивляемся тому, что Ветхий Завет не так явно говорит о воскресении. В Новом Завете и конкретный образ воскресения верующих, и

1. Ветхий завет Ветхий Завет впервые упоминается в Исх. 19, где Бог говорит Моисею о том, что Он уже совершил для Израиля. Он освободил их из Египта и сделал Своим народом (стих 4). Ввиду того, что Бог совершил для Израиля могущественные дела, Он ожидал, что Его народ будет (1)

1. Ветхий Завет Бог всегда ниспосылал миру Свою благодать через отдельных людей и Свой народ Израиль. Они открывают Его благодать миру и в каком–то смысле становятся посредниками благословений. Некоторые люди в Библии воплощают в себе истинное доверенное управление.а.

Ветхий Завет

Ветхий Завет Первый день творения. Бытие 1:1-5 В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог тьму. И назвал Бог свет

3 от двадцати лет и старше - всех годных в войско израильское. Тебе с Аароном надо будет зачислить их в войсковые соединения. 4-5 В помощь вам будут по одному человеку от каждого колена, главы в семьях своих.

Вот их имена: Элицу р, сын Шедеу ра - от колена Рувима;

46 Из Египта вышло "до шестисот тысяч " (Исх 12:37 ).

53 "Чтобы не было гнева" - чтобы не были наказаны (ср. Лев 10:1-3 ; Втор 29:23-27 ) те, кто оскорбит Бога, обитающего в Жилище (Скинии откровения).

Здесь описывается время испытания, когда Бог научает и карает Своих сынов, подготовляя собрание избранных. В первых главах (Num 1-4) Израиль представлен как упорядоченная религиозная община. Ее душой были Левиты, ибо они занимали особое место в стане — вокруг ковчега, выполняли богослужебные функции и представляли собой многочисленную группу, заменявшую всех первенцев, рождающихся в народе Божием. Сама перепись являлась религиозным действием (ср. Sa2 24). Цифры иногда не совпадают в разных рукописях и переводах.

Названия, разделения и содержание

Пять первых книг Библии составляют одно целое, которое по-еврейски называется Тора, т.е. Закон. Первое достоверное свидетельство об употреблении слова Закон (греч. «νομος») в этом смысле мы встречаем в предисловии кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова. В начале христианской эры название «Закон» уже было общепринятым, как мы это видим в НЗ (Лк 10:26 ; ср. Лк 24:44). Иудеи, говорившие по-еврейски, называли первую часть Библии также «Пять пятых Закона», чему соответствовало в эллинизированных еврейских кругах η πεντατευχος (подраз. «βιβλος» ., т.е. Пятитомник). Это разделение на пять книг засвидетельствовано еще до нашей эры греческим переводом Библии семьюдесятью толковниками (LXX). В этом, принятом Церковью, переводе каждой из пяти книг было дано название, согласно ее содержанию или содержанию ее первых глав:

Кн. Бытия (собств. — книга о происхождении мира, рода человеческого и избранного народа); Исход (начинается с рассказа об уходе евреев из Египта); Левит (закон для священников из колена Левиина); Числа (книга начинается с описания переписи народа: гл. Числ 1-4); Второзаконие («второй закон», воспроизводящий в более пространном изложении Закон, данный на Синае). Иудеи же до сих пор называют каждую книгу евр. Библии по ее первому значимому слову.

Кн. Бытия разделяется на две неравные части: описание происхождения мира и человека (Быт 1-11) и история праотцев народа Божия (Быт 12-50). Первая часть — как бы пропилеи, вводящие в историю, о которой повествует вся Библия. В ней описывается сотворение мира и человека, грехопадение и его последствия, постепенное развращение людей и постигшее их наказание. Происшедший затем от Ноя род расселяется по земле. Генеалогические же таблицы все суживаются и, наконец, ограничиваются родом Авраама, отца избранного народа. История праотцев (Быт 12-50) описывает события из жизни великих предков: Авраама, человека веры, послушание которого вознаграждается: Бог обещает ему многочисленных потомков и Святую Землю, которая станет их наследием (Быт 12 1—25:8); Иакова, отличающегося хитростью: выдав себя за старшего брата, Исава, он получает благословение своего отца Исаака и затем превосходит изворотливостью своего дядю Лавана; однако его ловкость оказалась бы напрасной, если бы Бог не предпочел его Исаву и не возобновил в его пользу обетования, данные Аврааму, и заключенный с ним союз (Быт 25:19-36:43). Бог избирает людей не только высокого нравственного уровня, ибо он может исцелить всякого человека, открывающегося Ему, как бы он ни был греховен. По сравнению с Авраамом и Иаковом Исаак выглядит довольно бледно. О его жизни говорится главным образом в связи с его отцом или сыном. Двенадцать сыновей Иакова — родоначальники двенадцати колен Израилевых. Одному из них посвящена последняя часть кн. Бытия: гл. Быт 37-50 — биография Иосифа. В них описывается, как добродетель мудрого вознаграждается и Божественное Провидение обращает зло в добро (Быт 50:20).

Две главные темы Исхода: освобождение из Египта (Исх 1:1-15:21) и Синайский Союз-Завет (Исх 19:1-40:38) связаны с менее значимой темой — странствия по пустыне (Исх 15:22-18:27). Моисей, получивший откровение неизреченного имени Ягве на горе Божией Хориве, приводит туда израильтян, освобожденных от рабства. В величественной теофании Бог вступает в союз с народом и дает ему Свои Заповеди. Как только союз был заключен, народ его нарушил, поклонившись золотому тельцу, но Бог прощает виновных и возобновляет союз. Ряд предписаний регулирует богослужение в пустыне.

Кн. Левит носит почти исключительно законодательный характер, так что повествование о событиях, можно сказать, прерывается. Она содержит ритуал жертвоприношений (Лев 1-7): церемониал поставления в священники Аарона и его сыновей (Лев 8-10); предписания о чистом и нечистом (Лев 11-15), завершающиеся описанием ритуала Дня Очищения (Лев 16); «Закон святости» (Лев 17-26), содержащий богослужебный календарь и заканчивающийся благословениями и проклятиями (Лев 26). В гл. Лев 27 уточняются условия выкупа людей, животных и имущества, посвященных Ягве.

В кн. Числа вновь говорится о странствии в пустыне. Уходу от Синая предшествуют перепись народа (Числ 1-4) и богатые приношения по случаю освящения скинии (Числ 7). Отпраздновав второй раз Пасху, евреи покидают святую гору (Числ 9-10) и доходят до Кадеса, где предпринимают неудачную попытку проникнуть в Ханаан с юга (Числ 11-14). После долгого пребывания в Кадесе они отправляются в Моавские равнины, прилегавшие к Иерихону (Числ 20-25). Мадианитяне разбиты, и колена Гада и Рувима поселяются в Заиорданьи (Числ 31-32). В гл. Числ 33 перечисляются остановки в пустыне. Повествования чередуются с предписаниями, дополняющими синайское законодательство или подготовляющими поселение в Ханаане.

Второзаконие отличается особой структурой: это кодекс гражданских и религиозных узаконений (Втор 12:26-15:1), включенный в большую речь Моисея (Втор 5-11 ; Втор 26:16-28:68), которую предваряет его первая речь (Втор 1-4); за ней следует третья речь (Втор 29-30); наконец говорится о возложении миссии на Иисуса Новина, приводятся песнь и благословения Моисея, даются краткие сведения о конце его жизни (Втор 31-34).

Второзаконнический кодекс отчасти воспроизводит заповеди, данные в пустыне. Моисей напоминает в своих речах о великих событиях Исхода, об откровении на Синае и начале завоевания Земли Обетованной. В них раскрывается религиозный смысл событий, подчеркивается значение Закона, содержится призыв к верности Богу.

Литературная композиция

Составление этого обширного сборника приписывалось Моисею, что засвидетельствовано в НЗ (Ин 1:45 ; Ин 5:45-47 ; Рим 10:5). Но в более древних источниках нет утверждения, что все Пятикнижие написано Моисеем. Когда в нем, хотя очень редко, говорится: «Моисей написал» — эти слова относятся лишь к определенному месту. Исследователи Библии обнаружили в этих книгах различие в стиле, повторения и некоторую непоследовательность повествований, что не дает возможности считать их произведением, целиком принадлежащим одному автору. После долгих исканий библеисты, главным образом под влиянием К.Г. Графа и Ю. Велльгаузена, склонились в основном к т.н. документарной теории, которую схематически можно формулировать так: Пятикнижие представляет компиляцию из четырех документов, возникших в различное время и в различной среде. Первоначально было два повествования: в первом автор, т. н. Ягвист, условно обозначаемый буквой «J», употребляет в рассказе о сотворении мира имя Ягве, которое Бог открыл Моисею; другой автор, т. н. Элогист (Е), называет Бога распространенным в то время именем Элогим. Согласно этой теории повествование Ягвиста было записано в 11 веке в Иудее, Элогист же писал немного позже в Израиле. После разрушения Северного царства оба документа были сведены воедино (JE). После царствования Иосии (640-609) к ним было прибавлено Второзаконие «D», а после Плена ко всему этому (JED) был присоединен священнический кодекс (Р), содержащий главным образом законы и несколько повествований. Этот кодекс составил своего рода костяк и образовал рамки этой компиляции (JEDP). Такой литературно-критический подход связан с эволюционной концепцией развития религиозных представлений в Израиле.

Уже в 1906 г Папская Библейская Комиссия предостерегла экзегетов от переоценки этой т. н. документарной теории и предложила им считать подлинным авторство Моисея, если иметь в виду Пятикнижие в целом, и в то же время признавать возможность существования, с одной стороны устных преданий и письменных документов, возникших до Моисея, а с другой — изменений и добавлений в более позднюю эпоху. В письме от 16 января 1948 г, обращенном к кардиналу Сюару, архиепископу Парижскому, Комиссия признала существование источников и постепенных приращений к законам Моисея и историческим рассказам, обусловленных социальными и религиозными установлениями позднейших времен.

Время подтвердило правильность этих взглядов библейской Комиссии, ибо в наше время классическая документарная теория все больше ставится под сомнение. С одной стороны, попытки систематизировать ее не дали желаемых результатов. С другой стороны, опыт показал, что сосредоточение интереса на чисто литературной проблеме датировки окончательной редакции текста имеет гораздо меньшее значение, чем подход исторический, при котором на первое место выдвигается вопрос об источниках устных и письменных, лежащих в основе изучаемых «документов». Представление о них стало теперь менее книжным, более близким к конкретной действительности. Выяснилось, что они возникли в далеком прошлом. Новые данные археологии и изучение истории древних цивилизаций Средиземноморья показали, что многие законы и установления, о которых говорится в Пятикнижии, сходны с законами и установлениями эпох более давних, чем те, к которым относили составление Пятикнижия, и что многие его повествования отражают быт более древней среды.

Не будучи 8 состоянии проследить, как формировалось Пятикнижие и как в нем слилось несколько традиций, мы, однако, вправе утверждать, что несмотря на разнохарактерность текстов явистского и элогистского, в них по существу идет речь об одном и том же. Обе традиции имеют общее происхождение. Кроме того, эти традиции соответствуют условиям не той эпохи, когда они были окончательно письменно зафиксированы, а эпохи, когда произошли описываемые события. Их происхождение восходит, следовательно, к эпохе образования народа Израильского. То же в известной мере можно сказать о законодательных частях Пятикнижия: пред нами гражданское и религиозное право Израиля; оно эволюционировало вместе с общиной, жизнь которой регулировало, но по своему происхождению оно восходит ко времени возникновения этого народа. Итак, первооснова Пятикнижия, главные элементы традиций, слившихся с ним, и ядро его узаконений относятся к периоду становления Израильского народа. Над этим периодом доминирует образ Моисея, как организатора, религиозного вождя и первого законодателя. Традиции, завершающиеся им, и воспоминания о событиях, происходивших под его руководством, стали национальной эпопеей. Учение Моисея наложило неизгладимый отпечаток на веру и жизнь народа. Закон Моисеев стал нормой его поведения. Толкования Закона, вызванные ходом исторического развития, были проникнуты его духом и опирались на его авторитет. Засвидетельствованный в Библии факт письменной деятельности самого Моисея и его окружения не вызывает сомнений, но вопрос содержания имеет большее значение, чем вопрос письменного фиксирования текста, и поэтому так важно признать, что традиции, лежащие в основе Пятикнижия, восходят к Моисею как первоисточнику.

Повествования и история

От этих преданий, являвшихся живым наследием народа, вдохнувших в него сознание единства и поддерживавших его веру, невозможно требовать той строго научной точности, к которой стремится современный ученый; однако нельзя утверждать, что эти письменные памятники не содержат истины.

Одиннадцать первых глав Бытия требуют особого рассмотрения. В них описано в стиле народного сказания происхождение рода человеческого. Они излагают просто и картинно, в соответствии с умственным уровнем древнего малокультурного народа, главные истины, лежащие в основе домостроительства спасения: создание Богом мира на заре времен, последовавшее за ним сотворение человека, единство рода человеческого, грех прародителей и последовавшие изгнание и испытания. Эти истины, будучи предметом веры, подтверждены авторитетом Св. Писания; в то же время они являются фактами, и как истины достоверные подразумевают реальность этих фактов. В этом смысле первые главы Бытия носят исторический характер. История праотцев есть история семейная. В ней собраны воспоминания о предках: Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе. Она является также популярной историей. Рассказчики останавливаются на подробностях личной жизни, на живописных эпизодах, не заботясь о том, чтобы связать их с общей историей. Наконец, это история религиозная. Все ее переломные моменты отмечены личным участием Бога, и все в ней представлено в провиденциальном плане. Более того, факты приводятся, объясняются и группируются с целью доказать религиозный тезис: существует один Бог, образовавший один народ и давший ему одну страну. Этот Бог — Ягве, этот народ — Израиль, эта страна — святая Земля. Но в то же время эти рассказы историчны и в том смысле, что они по-своему повествуют о реальных фактах и дают правильную картину происхождения и переселения предков Израильских, их географических и этнических корней, их поведения в плане нравственном и религиозном. Скептическое отношение к этим рассказам оказалось несостоятельным перед лицом недавних открытий в области истории и археологии древнего Востока.

Опустив довольно длинный период истории, Исход и Числа, а в определенной мере и Второзаконие, излагают события от рождения до смерти Моисея: исход из Египта, остановка у Синая, путь к Кадесу (о долгом пребывании там хранится молчание), переход через Заиорданье и временное поселение на равнинах Моава. Если отрицать историческую реальность этих фактов и личности Моисея, невозможно объяснить дальнейшую историю Израиля, его верность ягвизму, его привязанность к Закону. Надо, однако, признать, что значение этих воспоминаний для жизни народа и отзвук, который они находят в обрядах, сообщили этим рассказам характер победных песен (напр, о переходе через Чермное море), а иногда и богослужебных песнопений. Именно в эту эпоху Израиль становится народом и выступает на арену мировой истории. И хотя ни в одном древнем документе не содержится еще упоминания о нем (за исключением неясного указания на стеле фараона Мернептаха), сказанное о нем в Библии согласуется в главных чертах с тем, что тексты и археология говорят о вторжении в Египет гиксосов, которые в большинстве своем были семитического происхождения, о египетской администрации в дельте Нила, о политическом положении Заиорданья.

Задача современного историка состоит в том, чтобы сопоставить эти данные Библии с соответствующими событиями всемирной истории. Несмотря на недостаточность библейских указаний и недостаточную определенность внебиблейской хронологии, есть основания предполагать, что Авраам жил в Ханаане приблизительно за 1850 лет до Р.Х., что история возвышения Иосифа в Египте и приезда к нему других сыновей Иакова относится к началу 17 в. до Р.Х. Дату Исхода можно определить довольно точно по решающему указанию, данному в древнем тексте Исх 1:11 : народ сынов Израилевых «построил фараону Пифом и Рамзес, города для запасов». Следовательно, Исход произошел при Рамзесе II, основавшем, как известно, город Рамзес. Грандиозные строительные работы начались в первые же годы его царствования. Поэтому весьма вероятно, что уход евреев из Египта под водительством Моисея имел место около середины царствования Рамзеса (1290-1224), т.е. примерно около 1250 г до Р.Х.

Учитывая библейское предание о том, что время странствования евреев в пустыне соответствовало периоду жизни одного поколения, водворение в Заиорданьи можно отнести к 1225 г до Р.Х. Эти даты согласуются с историческими данными о пребывании фараонов XIX династии в дельте Нила, об ослаблении египетского контроля над Сирией и Палестиной в конце царствования Рамзеса II, о смутах, охвативших весь Ближний Восток в конце 13 в. до Р.Х. Согласуются они и с археологическими данными, свидетельствующими о начале Железного Века в период вторжения Израильтян в Ханаан.

Законодательство

В евр Библии Пятикнижие называется «Тора», т.е. Закон; и действительно здесь собраны предписания, регулировавшие нравственную, социальную и религиозную жизнь народа Божия. В этом законодательстве нас больше всего поражает его религиозный характер. Он свойственен и некоторым другим кодексам древнего Востока, но ни в одном из них нет такого взаимопроникновения религиозного и светского элементов. В Израиле Закон дан Самим Богом, он регулирует обязанности по отношению к Нему, его предписания мотивируются религиозными принципами. Это кажется вполне нормальным, когда речь идет о нравственных предписаниях Десятисловия (Синайских Заповедях) или о культовых законах кн. Левит, но гораздо более знаменательно, что в том же своде гражданские и уголовные законы переплетаются с религиозными наставлениями и что все представлено как Хартия Союза-Завета с Ягве. Из этого естественно следует, что изложение этих законов связано с повествованием о событиях в пустыне, где был заключен этот Союз.

Как известно, законы пишутся для практического применения и их необходимо с течением времени видоизменять, считаясь с особенностями окружающей среды и исторической ситуации. Этим объясняется, что в совокупности рассматриваемых документов можно встретить как древние элементы, так и постановления, свидетельствующие о возникновении новых проблем. С другой стороны, Израиль в известной мере испытывал влияние своих соседей. Некоторые предписания Книги Завета и Второзакония удивительно напоминают предписания Месопотамских кодексов, Свода Ассирийских Законов и Хеттского кодекса. Речь идет не о прямом заимствовании, а о сходстве, объясняющемся влиянием законодательства других стран и обычного права, отчасти ставшего в древности общим достоянием всего Ближнего Востока. Кроме того, в период после Исхода на формулировке законов и на формах культа сильно сказывалось ханаанское влияние.

Десятисловие (10 заповедей), начертанное на Синайских скрижалях, устанавливает основу нравственной и религиозной веры Союза-Завета. Оно приведено в двух (Исх 20:2-17 и Втор 5:6-21), несколько различающихся вариантах: эти два текста восходят к древнейшей, более краткой, форме и нет никаких серьезных данных, опровергающих ее происхождение от Моисея.

Элогистский кодекс Союза-Завета (Исх 20:22-23:19) представляет собой право пастушеско-земледельческого общества, соответствующее реальному положению Израиля, образовавшегося как народ и начавшего вести оседлый образ жизни. От более древних месопотамских кодексов, с которыми у него есть точки соприкосновения, он отличается большой простотой и архаическими чертами. Однако он сохранился в форме, свидетельствующей о некоторой эволюции: особое внимание, которое уделяется в нем рабочему скоту, работам в поле и на виноградниках, равно как и домам, позволяет думать, что он относится к периоду оседлой жизни. С другой стороны, различие в формулировке постановлений — то повелительных, то условных — указывает на разнородность состава свода. В своем настоящем виде он, вероятно, восходит к периоду Судей.

Ягвистский кодекс возобновления Завета (Исх 34:14-26) иногда называется, хотя и неправильно, вторым Десятисловием или обрядовым Декалогом. Он представляет собой собрание религиозных предписаний в повелительной форме и принадлежит к тому же времени, что и книга Завета, но под влиянием Второзакония он был переработан. Хотя кн. Левит получила свою законченную форму только после плена, она содержит и очень древние элементы. Так, например, запреты, касающиеся пищи (Лев 11), или предписания о чистоте (Лев 13-15) сохраняют завещанное первобытной эпохой. В ритуале великого Дня Очищения (Лев 16) тексты древних обрядовых предписаний дополняются более подробными указаниями, свидетельствующими о наличии разработанного представления о грехе. Гл. Лев 17-26 составляют целое, получившее название Закона Святости и относящееся, очевидно, к последнему периоду монархии. К той же эпохе надо отнести кодекс Второзакония, в котором собрано много древних элементов, но также отражается эволюция социальных и религиозных обычаев (напр, законы о единстве святилища, жертвеннике, десятине, рабах) и изменение духа времени (призывы к сердцу и свойственный многим предписаниям увещательный тон).

Религиозный смысл

Религия как Ветхого, так и Нового Завета есть религия историческая: она основывается на откровении Бога определенным людям, в определенных местах, при определенных обстоятельствах и на особом действии Бога в определенные моменты человеческой эволюции. Пятикнижие, излагающее историю первоначальных отношений Бога с миром, является фундаментом религии Израиля, ее канонической книгой по преимуществу, ее Законом.

Израильтянин находит в ней объяснение своей судьбы. Он не только получил в начале книги Бытия ответ на вопросы, которые ставит себе каждый человек — о мире и жизни, о страдании и смерти, — но получил ответ и на свой личный вопрос: почему Ягве, Единый Бог есть Бог Израилев? Почему Израиль — Его народ среди всех народов земли?

Это объясняется тем, что Израиль получил обетование. Пятикнижие — книга обетовании: Адаму и Еве после грехопадения возвещается спасение в будущем, т. н. Протоевангелие; Ною, после потопа, обещается новый порядок в мире. Еще более характерно обетование, данное Аврааму и возобновленное Исааку и Иакову; оно распространяется на весь народ, который произойдет от них. Это обетование прямо относится к обладанию землей, где жили праотцы, Землей Обетованной, но по сути дела в нем содержится большее: оно означает, что особые, исключительные отношения существуют между Израилем и Богом его отцов.

Ягве призвал Авраама, и в этом призыве прообразовано избрание Израиля. Сам Ягве сделал из него один народ. Свой народ по благоизволению Своему, по замыслу любви, предначертанному при сотворении мира и осуществляющемуся, несмотря на неверность людей. Это обетование и это избрание гарантированы Союзом. Пятикнижие есть также книга союзов. Первый, правда еще прямо не высказанный, был заключен с Адамом; союз с Ноем, с Авраамом и, в конечном итоге, со всем народом через посредство Моисея, получил уже ясное выражение. Это не союз между равными, ибо Бог в нем не нуждается, хотя почин принадлежит Ему. Однако Он вступает в союз и в известном смысле связывает Себя данными Им обетованиями. Но Он требует взамен, чтобы Его народ был Ему верен: отказ Израиля, его грех может нарушить связь, созданную любовью Бога. Условия этой верности определяются Самим Богом. Избранному Им народу Бог дает Свой Закон. Этот Закон устанавливает, каковы его обязанности, как он должен себя вести согласно воле Божией и, сохраняя Союз-Завет, подготовлять осуществление обетовании.

Темы обетования, избрания, союза и закона красной нитью проходят через всю ткань Пятикнижия, через весь ВЗ. Пятикнижие само по себе не составляет законченного целого: оно говорит об обетовании, но не об осуществлении его, ибо повествование прерывается перед вступлением Израиля в Землю Обетованную. Оно должно оставаться открытым будущему и как надежда и как сдерживающий принцип: надежда на обетование, которую завоевание Ханаана как будто исполнило (Ис Нав 23), но грехи надолго скомпрометировали, и о которой вспоминают изгнанники в Вавилоне; сдерживающий принцип Закона всегда требовательного, пребывавшего в Израиле как свидетель против него (Втор 31:26). Так продолжалось до пришествия Христа, к Которому тяготела вся история спасения; в Нем она обрела весь свой смысл. Ап. Павел раскрывает ее значение, главным образом в послании к Галатам (Гал 3:15-29). Христос заключает новый Союз-Завет, прообразованный древними договорами, и вводит в него христиан, наследников Авраама по вере. Закон же был дан, чтобы хранить обетования, являясь детоводителем ко Христу, в Котором эти обетования исполняются.

Христианин уже не находится под руководством детоводителя, он освобожден от соблюдения обрядового Закона Моисея, но не освобожден от необходимости следовать его нравственному и религиозному учению. Ведь Христос пришел не нарушить Закон, а исполнить (Мф 5:17). Новый Завет не противополагается Ветхому, а продолжает его. В великих событиях эпохи патриархов и Моисея, в праздниках и обрядах пустыни (жертвоприношение Исаака, переход через Чермное море, празднование Пасхи и т.д.), Церковь не только признала прообразы НЗ (жертвоприношения Христа, крещения и христианский Пасхи), но требует от христианина того же глубокого к ним подхода, который наставления и рассказы Пятикнижия предписывали Израильтянам. Ему следует осознать, как развивается история Израиля (а в нем и через него всего человечества), когда человек предоставляет Богу руководить историческими событиями. Более того: в своем пути к Богу всякая душа проходит те же этапы отрешенности, испытания, очищения, через которые проходил избранный народ, и находит назидание в поучениях, данных ему.

Пролог В начале всего было Слово,

1 и Слово было с Богом, и Само Оно было Бог # 1:1 Друг. возм. пер.: и Слово было Божественным , в знач. обладало Божественной природой. .

2 Слово от начала уже было с Богом.

3 Через Него всё обрело свое бытие,

и без Него ничто из существующего не появилось.

4 В Слове была жизнь # 1:4 Другая, поддерживаемая многими рукописями и отцами Церкви пунктуация дает основания для друг. возм пер.: и без Него не возникло ничего. То, что возникло 4 в Нем, было жизнью. , и жизнь эта — Свет людям.

6 Пришло время, и явился человек именем Иоанн. Он был послан Богом, 7 и пришел как свидетель о Свете свидетельствовать, чтобы каждый, кто услышал его, мог уверовать в Свет . 8 Сам Он не был Светом, но ему суждено было свидетельствовать о Свете.

9 А Сам Свет , истинный Свет, озаряющий каждого человека,

уже входил тогда в наш мир # 1:9 Друг. возм. пер.: был Свет истинный, Который просвещает каждого человека, приходящего в мир. .

10 Он был в мире,

но мир, обязанный Ему своим возникновением,

не узнал Его.

11 К своим # 1:11 Букв.: в Свои (владения ); или: к Себе домой. Он пришел,

но свои не захотели принять Его.

12 Тех же, кто Его принял, кто уверовал в Него # 1:12 Букв.: во имя Его. ,

наделил Он правом # 1:12 Или: силой/властью. ыть детьми Божьими —

13 детьми , не обычным образом рожденными ,

не от влечения плоти и не от воли человеческой # 1:13 Букв.: которые (рождены) не от кровей, не от желания плоти , не от желания мужа. ,

но от Бога они рождены.

14 Слово стало Человеком # 1:14 Или: воплотилось. , и Он жил среди нас # 1:14 Или: раскинул среди нас шатер. ,

исполненный истины и благодати # 1:14 См. в Словаре Благодать. .

Мы видели славу Его,

ту славу, которая от Отца у Него ,

как у единственного, несравненного # 1:14 Или: как у единственного в своем роде/уникального ; то же в ст. 18. Сына .

о Нем говорил принародно:

«Вот Тот, о Котором сказал я:

„Идущий за мной стоит выше меня,

ибо и до моего рождения был Он уже # 1:15 Букв.: идущий за Мной впереди меня стал, потому что прежде меня был ; то же в ст. 30. “».

16 От полноты благодати Его

обретали мы все благословение за благословением # 1:16 Букв.: благодать за благодатью. ;

17 через Моисея Закон # 1:17 См. в Словаре Закон. был нам дан,

а через Иисуса Христа явились благодать с истиной.

18 Никто никогда Бога не видел.

Но единственный, несравненный Сын ,

Бог # 1:18 В некот. рукописях: Сын. , Который у самого сердца Отца,

открыл Его нам .

Свидетельство Иоанна

19 Вот как свидетельствовал Иоанн, когда иудейские власти # 1:19 Здесь и далее в подобных случаях букв.: иудеи. , что были в Иерусалиме, послали [к нему] священников и левитов спросить у него, кто он такой. 20 Иоанн, не уходя от ответа, прямо объявил им , открыто заявил: «Я не Мессия # 1:20 Здесь и далее греч.: Христос. ».

21 «Что же, — спросили они его, — может быть , ты Илия?»

«Нет!» — сказал он.

« Тогда не тот ли ты пророк # 1:21 См. в Словаре Пророк. , которого ждем?» — был вопрос .

И на это ответил он: «Нет».

22 «Кто же ты, наконец? — спросили они. — Какой ответ должны мы дать пославшим нас? Что сам о себе ты скажешь?»

23 Он ответил им словами пророка Исайи # 1:23 См. в Словаре Исайя. :

„ Приготовьте # 1:23 Букв.: сделайте прямым. Господу путь !“» # 1:23 Ис 40:3 (LXX).

24 Иные из фарисеев # 1:24 См. в Словаре Фарисеи. , что были среди посланных к Иоанну , 25 спросили его: «Почему же ты крестишь, если не Мессия ты, не Илия и не пророк?»

26 «Я водою # 1:26 Или: в воде ; то же в ст. 31 и 33. крещу, — ответил им Иоанн. — Но здесь уже, рядом с вами где-то , Тот, Кого вы не знаете. 27 Он за мною идет, [я] даже недостоин сандалии развязать у Него». 28 Это было в Вифании # 1:28 В некот. рукописях: в Вифаваре. , за Иорданом, где обычно крестил Иоанн.

Агнец Божий

29 На следующий день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: «Вот Агнец Божий! Греху мира сего кладет Он конец # 1:29 Букв.: берет , в знач. забирает, устраняет. . 30 Это — Тот, о Ком сказал я: „Идет за мной Человек, Который стоит выше меня, ибо и до моего рождения был Он уже“. 31 Сам я не знал Его, но пришел крестить вас водой, чтобы ведом # 1:31 Букв.: явлен/открыт. Он стал Израилю».

32 «Я видел, — свидетельствовал Иоанн, — как Дух, подобно голубю, спустился с неба и остался на Нем. 33 Не знал я Его еще , но Пославший меня крестить водою сказал мне: „На Кого, ты увидишь, снизойдет и на Ком пребудет Дух, Тот и будет крестить Духом Святым“. 34 Я видел это и свидетельствую: Он — Сын # 1:34 В некот. рукописях: Избранник. Божий».

Первые ученики Иисуса

35 На другой день снова стоял там Иоанн и с ним двое из учеников его. 36 Мимо них проходил Иисус. Увидев Его, Иоанн сказал: «Вот Агнец Божий!»

37 Услышав это, эти два ученика пошли за Иисусом. 38 Он же оглянулся и, когда увидел, что те идут за Ним, спросил у них: «Чего вы хотите?»

«Равви # 1:38 См. в Словаре Равви. (это значит „учитель“), где живешь Ты # 1:38 Или: где Ты остановился ? То же в ст. 39. ?» — сказали они.

39 «Идите за Мной и увидите», — ответил Он. Они пошли (было около четырех пополудни # 1:39 Букв.: было около десятого часа . Во времена НЗ день (так же, как и ночь) делился на 12 часов, при этом продолжительность часа зависела от продолжительности дня от восхода до заката солнца. Конец 6-го часа всегда выпадал на 12 часов дня нашего времени. ) и увидели, где Он живет. Весь остаток того дня провели они с Иисусом.

40 Один из тех двоих, что услышали сказанное Иоанном и последовали за Иисусом, был Андрей, брат Симона Петра. 41 Он сразу # 1:41 Друг. возм. пер.: он первым . В таком случае, вероятно, пишущий об этом Иоанн имеет в виду, что после этого он сам тоже нашел своего брата Иакова. В некот. рукописях: на следующий день, ранним утром. разыскал брата своего Симона и объявил ему: « Представляешь , мы встретили # 1:41 Букв.: нашли ; то же в ст. 43. Мессию?!» (В переводе с еврейского «Мессия» значит «Помазанник # 1:41 Греч.: Христос. »).

42 Андрей привел брата к Иисусу; Тот посмотрел на него и сказал: «Ты Симон, сын Иоанна # 1:42 В некот. рукописях: сын Ионы. , отныне имя твое будет Кифа» (что значит «камень # 1:42 Греч.: Петр . Оба эти слова («Петр» и «Кифа») означают «камень» и являются производными соответственно от греческого и арамейского. »).

Филипп и Нафанаил

43 На следующий день Иисус решил отправиться в Галилею. Встретив Филиппа, позвал Он его: «Пойдем со Мной # 1:43 Букв.: следуй за Мной. !»

44 (Филипп тот был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром.) 45 Филипп разыскал Нафанаила и сказал ему: «Мы нашли Того, о Ком Моисей написал в Законе и предсказали пророки: Иисуса, сына Иосифа, из Назарета!»

Совместное издание Института перевода Библии при Заокской духовной академии и Библейско-богословского института св. апостола Андрея.

Новый современный перевод книг Священного Писания Ветхого и Нового Завета выполнен ведущими российскими учеными – библеистами и филологами разных христианских конфессий, основан на новейших научных изданиях древних текстов и последних достижениях современной библеистики.

Под ред. М.П. Кулакова и М.М. Кулакова

Серия «Современная библеистика»

М.: Издательство ББИ, 2015. – 1856 с.: илл.

ISBN 978-5-89647-331-2

Библия - Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в современном русском переводе - Из предисловия

На разных этапах проекта над переводом Библии вместе с М. П. Кулаковым и М. М. Кулаковым трудились литературовед и стилист Валерий Валентинович Сергеев, гебраист А. В. Болотников, филологи И. В. Лобанов, В. С. Ляху, Е. Г. Милюгина, ученый-библеист А. С. Десницкий (переводчик большей части книг Ветхого Завета), переводчики М. В. Борябина, М. А. Глебушко, Л. П. Гунько, М. М. Каинова, Л. В. Маневич, О. В. Павлова, Е. Б. Рашковский, С. А. Ромашко, Е. М. Сморгунова и многие другие.

Ценный вклад в подготовку этого издания также внесли Е. Ю. Вечканов, А. В. Воздвиженская, В. Г. Воздвиженский, А. Р. Волкославская-Ляху, Т. А. Горячева, Е. В. Зайцев, С. А. Кибальник, Т. В. Лебедева, Н. Н. Либенко, С. Г. Микушкина, И. А. Орловская, А. В. Осокин, А. А. Першин, Е. Б. Смагина, А. Б. Сомов, Л. В. Сыроватко, Д. С. Утамиши, К. Г. Хаукинс, Г. Г. Шоломович.

Особенно значимым и плодотворным было участие в осуществленном нами проекте российских и западных коллег, членов Попечительского совета и друзей Института, в частности Д. Барретта (картографа, подготовившего библейские карты в этом издании), М. Баскома, Б. Бердика, Б. Биаджи, А. Э. Бодрова, И. И. Вельгоши, Т. Вильсона, Д. Галуши, И. Я. Грица, Т. М. Гурубатам, Р. Кайта, В. А. Крупского, А. И. Кулаковой, Л. С. Кулаковой, Д. Макки, Т. Пабст, З. Плантака, Х. Престола, В. Спенса, М. Финли, А. Штеле.

Библия - Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в современном русском переводе - Рецензия

И вот теперь вышел еще один перевод на современный русский язык, выполненный на должном уровне. Писать отзыв об этом переводе мне может быть несколько сложно как одному из участников проекта (я переводил пророческие и исторические книги Ветхого Завета). И, тем не менее, я могу говорить о том, что есть в этом издании помимо моей собственной работы.

Несколько огорчает отсутствие оригинального названия. Перевод МБО называется просто «Библией», подзаголовок гласит: «новый перевод на современный русский язык». Издание РБО – тоже «Библия. Современный русский перевод». А было еще одно издание, ранних 90-х годов, присвоившее себе название «современного перевода», но о нем я не упоминаю в связи с его низким качеством. И вот теперь перед нами еще одна русская Библия «в современном переводе», как указано на обложке. Да, библейские переводчики отчего-то скупятся на оригинальные названия.

Я бы называл эту Библию Заокской, поскольку основная работа над ней велась в поселке Заокский Тульской области, где расположен Институт перевода Библии при Адвентистской академии (просьба не путать его с Институтом перевода Библии в Москве, который занимается переводами на неславянские языки России и стран СНГ). К сожалению, именно такие объяснения приходится делать с самого начала во избежание путаницы.

В предисловии подробно описывается история появления этого перевода. Для сравнения: МБО ограничилось общими замечаниями о методологии своего переводе и ни словом не обмолвилось о том, кто и зачем его делал, как будто работа велась в космосе инопланетянами. А РБО, вкратце рассказав о своих переводчиках, «не заметило» ничего, что было выпущено в свет между Синодальным переводом и этим новым изданием. Да и принципы свои оно в явном виде читателю не представило: вот был Синодальный перевод, теперь будет новый, и говорить больше, по сути, не о чем.

Предисловие Заокской Библии с самого начала вписывает этот проект в истории русских переводов Библии и подробно рассказывает о замыслах и стратегиях его создателей. Это очень важно и позволяет оценивать перевод, исходя из его собственных установок, а не чьих-то абстрактных представлений о прекрасном.

История этого перевода неразрывно связана с историей его зачинателя, М.П. Кулакова. Его прекрасная биография уже написана (Ольга Суворова, «Мы только стоим на берегу») и можно не пересказывать событий из его жизни, но важно понять, почему и как возникла сама эта идея. Михаил Петрович был из того поколения советских верующих, которые пережили очень серьезные гонения, вплоть до настоящего заключения.

В стране, где не было никакой возможности жить полноценной христианской жизнью за пределами наглухо запертой комнаты с задернутыми занавесками, библейский текст становился своего рода новым домом, в котором только и можно было вздохнуть свободно. Это был во всех случаях, конечно, Синодальный перевод, других просто не было и неоткуда было им взяться. Но именно пристальное внимание к тексту перевода показывало, сколько в нем неясностей, стилистически неуклюжих мест и архаизмов. И главное, чем занялся Михаил Петрович, когда настало время религиозной свободы – создание нового перевода, который был бы по возможности лишен этих недостатков. Это дело он продолжал до самого конца.

После смерти Михаила Петровича главное дело его жизни (даже неловко называть его современным словом «проект») продолжил его сын, Михаил Михайлович, и в этой преемственности видишь сходство со строительством средневековых соборов, когда поколение за поколением возводило стены, и каждый знал, что только его внуки или правнуки увидят собор достроенным.

«Буквально, насколько возможно, и свободно, насколько необходимо» – так определил основатель свой основной принцип, так приняла его вся команда. Но это далеко не первый в мире проект, который взял его на вооружение, притом переводы оказываются достаточно разными, потому что представления о возможности и необходимости у разных людей тоже далеко не одинаковы.

Впрочем, я бы сказал, что главная идея этого перевода вовсе не в степени буквальности. Она скорее относится к области стилистики: перевод уходит от канцелярских или тяжеловесных оборотов речи Синодальной традиции, но при этом старательно избегает просторечия и вульгарности и сохраняет из традиционной терминологии и фразеологии всё, что только можно сохранить без ущерба для понимания. Он подчеркнуто старомоден, но эта старомодность чужда невнятности.

Это достаточно консервативный перевод, как можно понять и по архаизмам: «дабы», «столь» и т.д. Сами по себе архаичность и торжественность стиля вовсе не недостаток перевода, они становятся им, когда начинают мешать адекватному пониманию текста, и от таких погрешностей данный перевод в целом свободен. Архаичность здесь крайне деликатна, она сторонится слов и оборотов речи, которых мы не встретим, к примеру, в произведениях Пушкина, входящих в школьную программу. Это действительно русский литературный язык во всем его богатстве и многообразии.

Пожалуй, самая очевидная особенность этого перевода, которая хорошо заметна на этом примере (она, кстати, объединяет его с переводом МБО) – использование курсива для тех слов и выражений, которых нет в оригинале. Кстати, в Заокской Библии курсивов заметно больше, особенно в поэтических книгах: в псалмах они встречаются примерно в каждом втором стихе.

Примечаний, кстати, достаточно много, и в целом они очень удачные. В них разъясняется значение собственных имен или те ассоциации, которые они вызывали у изначального читателя, дают фоновую информацию или растолковывают возможное значение сложных выражений оригинала.

Все это подводит нас к сложнейшему вопросу об объективности переводчика. Да, мы привыкли слышать, что в идеале переводчик должен быть незаметен, как оконное стекло… но на практике мы знаем, что действительно хорошие переводы всегда авторские. Когда читаешь Шекспира или Гёте в переводах Пастернака, голос самого Бориса Леонидовича слышен не в меньшей мере, чем авторский голос. Конечно, когда переводчик стоит в том же ряду гениев, что и автор, мы готовы с этим согласиться, но даже когда это не так, от индивидуальности стиля и экзегетических решений нам никуда не деться.

Этот перевод делался большой и сложно организованной командой, как и большинство современных переводов. Но командная работа может быть организована по-разному. Достаточно часто конфликты между членами такой команды серьезно осложняют работу, а то и ставят под удар ее конечный итог.

Сочетая бережную традиционность с осторожным новаторством, новый перевод стремится разубедить тех, для кого Библия – это скучно, архаично, непонятно и несовременно, но вместе с тем сторонится всякого радикализма. Его выход, несомненно, станет большим событием для всех, кому дорог библейский текст, и для многих из тех, кто еще не встретился с ним, кто может нуждаться в подобном переводе.

Остается только поблагодарить всех, кто причастен к созданию перевода и поздравить их с завершение работы. Впрочем, почему с завершением? Всякий хороший перевод нуждается во втором издании, и этот, думаю, не будет исключением.

Андрей Десницкий

Доктор филологических наук, историк, консультант Института перевода Библии, научный сотрудник Института Востоковедения РАН.

Конечно, перевод Заокской Библии не лишен погрешностей (например, вызывает много вопросов передача термина μονογενής в Иоанн. 1:18 как «несравненный», и отсутствие в сносках к этому стиху важного варианта чтения μονογενής θεός в Синайском, Ватиканском кодексе, Кодексе Эфрема и папирусе P66).

Однако в целом методология нового перевода отвечает запросам современного читателя, который, по большей части не сакрализирует перевод, а отдает предпочтение адекватному пониманию смысла священного текста. Что же касается поэтики древнего текста, она также нуждается в литературной адаптации, чтобы быть воспринятой читателем. Поскольку оба аспекта проблемы были решены авторами Заокской Библии, нет сомнений в том, что новый перевод займет свое достойное место среди других переводов Священного Писания на русский язык.

Д. В. Цолин, кандидат филологических наук, доцент Национальный университета «Острожская академия», Украина.

Дополнение 19.01.2016 - новые файлы от DikBSD и VladMo

Новые файлы:

• 1 - объединенный перевод Кулакова (ВЗ и НЗ - в один файл).
• 2 - исправленный файл с текстом ВЗ.
• 3 - исправленный файл с текстом НЗ.

DikBSD исправил форматирование - ввел аннотации в виде подзаголовков, убрал верхний индекс для названия глав.

Кое-где ввел форматирование стихов и цитат.

Теперь Аннотации, сделанные в виде подзаголовков. отличаются от основного текста Библии.

28.06.2017

Подробный анализ и оценка нового перевода, а также сравнение его с другими версиями – задача будущего. Для первого ознакомления достаточно прочитать несколько страниц нового перевода. Удобнее всего это делать с небольшой по размерам книгой, что даст возможность составить цельное представление об особенностях переводческой стратегии и тактики. Именно поэтому мы остановили свой выбор на книге Ионы, которую мы и используем для первого знакомства с переводом.Появление в начале 2015 г. еще одного полного перевода Библии на русский язык окончательно и бесповоротно ставит русскоязычного читателя в ситуацию существования множественности переводов. Новый перевод выполнен группой профессиональных переводчиков Института перевода Библии при Заокской духовной академии (под редакцией М.П. Кулакова и М.М. Кулакова; далее в ряде случаев мы будем обозначать новый перевод как «перевод Кулакова»). Кроме ставшего классическим Синодального перевода, в 2011 г. вышел в свет перевод Библии, осуществленный Российским Библейским обществом и который также успел завоевать популярность среди читателей. Конечно же, можно возразить, что ситуация «множественности переводов» была и до этого года, достаточно просмотреть библиографию русскоязычных библейских переводов. Однако ни один из предыдущих переводов не стал достаточно популярным и авторитетным, чтобы составить реальную конкуренцию Синодальному переводу. А вот переводы РБО и Кулакова вполне готовы к соперничеству за читательское внимание, поскольку сделаны профессиональными переводческими командами и, что немаловажно, свой выход в свет предваряют определенной информационной подготовкой аудитории. Думаю, многим читателям уже сегодня стоит поискать на своих книжных полках место для нового издания.Всякий новый перевод Библии является поводом для радости, поскольку свидетельствует не только об интересе (возрастающем?) к библейскому тексту, но и об обогащении языка и культуры перевода. Кроме того, новый перевод – это всегда возможность посмотреть на знакомый текст по-иному. Однако новый библейский перевод – это и определенный вызов: ведь читатель оказывается в ситуации множественности переводов, существования нескольких альтернативных версий авторитетного текста. Особые трудности появляются в тех случаях, когда на протяжении долгого времени доминирующим был какой-либо один перевод, который определил развитие богословской терминологии и стал частью литературного мира той или иной культуры (как это было вначале с церковнославянским переводом Библии, а затем и с Синодальным).

Впрочем, прежде чем перейти к чтению текста, необходимо сделать несколько предварительных замечаний. Как правило, читатели привыкли оценивать переводы, говоря об их «правильности», «верности», «точности», полагая, что существует тот самый единственный эквивалент, который точно передает значение оригинала. Однако работа переводчика часто похожа на работу художников: обладая одинаковой технической подготовкой, они очень по-разному могут изобразить один и тот же предмет, поскольку сами очень по-разному могут воспринимать действительность. Каждый перевод – это всегда новое прочтение текста, попытка воссоздать его в новой коммуникативной ситуации при помощи доступных языковых средств. Можно даже сказать, что у каждого перевода – свое особое звучание, своя тональность. Вот об этом звучании нового перевода Библии и пойдет далее речь.

В области переводоведения существует термин «субъективная теория перевода», который указывает на тот простой и очевидный факт, что у каждого из нас существуют определенные представления о том, что такое перевод как феномен человеческой жизни, как следует переводить и каким должен быть «идеальный» перевод. Поэтому в своих оценках мы исходим именно из этих (как правило, неосознанных) представлений. Кроме того, большое влияние на восприятие нового перевода может оказывать тот перевод, который стал общепризнанным, своего рода «эталоном» в данной культуре. Таким для многих поколений русскоязычных читателей был Синодальный перевод. Проблема может быть в том, что при создании нового перевода его авторы могли исходить из совершенного иного набора критериев, чем те, которыми руководствуемся мы. Эти критерии могли быть сформированы читательским и переводческим опытом переводчиков, а также теми целями, которые ставили перед собой создатели и та аудитория, к которой они обращались. Все это означает, что новый перевод следует оценивать на основании тех целей и задач, который сформулировали его создатели. Иначе можно критиковать переводчиков за то, к чему они вовсе и не стремились.

После традиционного «реверанса» в сторону Синодального перевода, издатели Библии под редакцией Кулакова указывают основной мотив, который побудил их к созданию нового перевода: «новая эпоха потребовала нового перевода Библии на современном русском языке, более близком, чем язык Синодального перевода». Основной целевой аудиторией являются не профессиональные исследователи библейских текстов, а те, кто «не живет в мире языка и ценностей ближневосточной культуры», доступ к которым он имеет только через посредство «словаря или тезауруса». Ничего не говорится о церковном статусе целевой аудитории, однако в качестве основных функций нового перевода указывается частное духовно-назидательное и молитвенное чтение, а также использование в богослужебной практике. Базовый принцип, на который ориентировались переводчики, сформулирован несколько парадоксально: «переводить буквально, насколько возможно, и свободно, насколько необходимо». Причем, как мы постараемся показать ниже на примере одного библейского текста, преобладает скорее вторая тенденция («свободно, насколько необходимо»). Таким образом, в последних значимых проектах по переводу Библии на русский язык заметна явная тенденция к отказу от буквалистской переводческой модели (перевод Нового Завета В.Н. Кузнецовой, перевод Ветхого Завета под ред. М.Г. Селезнева, перевод Библии в Заокском).

Выбор целевой аудитории определяет ряд важных переводческих решений. Библейский текст многомерен и многозначен. Одна из задач, которую ставили перед собой переводчики – «подсказать» читателю эту многомерность «без понуждения обращаться к упомянутым словарям и отдельным комментариям». Решить поставленную задачу можно разными способами: посредством вступительных статей, примечаний, а также посредством раскрытия части имплицитной информации внутри самого текста. Авторы перевода используют все указанные средства. И если первые два достаточно привычны, то третье используется переводчиками Библии достаточно редко, тем более в русскоязычной среде. Имплицитную информацию также можно раскрывать достаточно по-разному, например, при помощи курсива, который в данном проекте выполняет несколько функций: иногда он используется как средство создания связности текста, а также для раскрытия культурной имплицитной информации. Признавая правомерность использования данного средства, все же остается вопрос о том, насколько удобным он является для читателя. С одной стороны, он делает текст более понятным, но с другой стороны, обилие курсивных вставок вступает в некоторое противоречие со стремлением представить Библию как художественный текст, поскольку может препятствовать плавному чтению текста. Кроме того, использование курсива ставит вопрос о статусе информации, представленной таким образом. Имплицитная (лингвистическая и культурная) информация является одной из непременных составляющих значений текста, а потому имеет не меньшее право быть обозначенной в тексте, чем информация эксплицитная. Необходимость и степень ее раскрытия зависит лишь от релевантности ее для конкретной аудитории. Но, в любом случае, она является непременной частью значения текста. Однако курсив как семиотический знак ставит вопрос о статусе информации, представленной таким образом: означает ли он, что данная информация является интерпретацией переводчика, вторичной по отношению к основному тексту? Курсив может предполагать, что переводчики не уверены в обязательности подобных экспликаций, то стоит ли в таком случае вносить их в текст, имеющий авторитетный статус у большей части читательской аудитории? Впрочем, во многих случаях курсивные вставки полностью оправданы.

К очевидным плюсам издания можно отнести использование разнообразных примечаний, в которых содержится как филологическая информация, так и комментарии, поясняющие исторический контекст. Кроме того, в примечаниях даются альтернативные варианты перевода, что позволяет читателю расширить свои представления о природе библейского текста. Важным представляется и то, что каждой книге Библии предпосылается краткое введение, дающее общее представление о времени написании, авторстве и основных темах произведения. Такого рода введения позволяют читателям узнать базовые параметры первоначальной коммуникативной ситуации библейского текста.

И, конечно же, нельзя не отметить еще один важный аспект переводческой стратегии – это стремление представить библейский текст не только как религиозный памятник, но так же и как художественное произведение. В последнее время исследователи обращают все большее внимание на различные аспекты литературности библейских текстов, которые помимо своего религиозного и нравственного значения свидетельствуют о наличии высоких художественных качеств. При переводе литературных текстов важно помнить, что литературным текст является не сам по себе, но лишь с точки зрения той культурной и литературной системы, внутри которой он возникает и функционирует. Вне этой системы текст может не восприниматься в качестве художественного. Иными словами литературность текста – явление прагматическое, то есть текст воспринимается как литературный только в том случае, если он соответствует нормам и критериям «литературности» в данной культуре. Авторы библейских текстов следовали тем литературным нормам, которые существовали в их культуре. Поскольку культурные нормы и представления о критериях литературности меняются, то библейские произведения не могут автоматически рассматриваться как литературные произведения в рамках нашей культуры. Исходя из этого, теоретики перевода проводят различие между «переводом литературного текста» и «литературным переводом текста». В первом случае («перевод литературного текста») речь идет о переводе текста, который рассматривался в качестве литературного в культуре оригинала, но может не быть таковым в новой коммуникативной ситуации. Когда мы говорим о «литературном переводе текста» – это означает, что перевод должен отвечать хотя бы некоторым требованиям, которые в принимающей культуре выдвигаются к литературным текстам. Заокский перевод можно отнести ко второму тип («литературный перевод древнего текста»). Такая стратегия, по мнению его создателей, позволяет читателю «не только постичь в художественных картинах «живую жизнь» древнего библейского героя, извлечь уроки из его потерь и обретений, но и открыть для себя богочеловеческую тайну творчества и испытать полноту эстетического чувства при постижении Слова Божьего». Именно этому аспекту нового перевода мы хотели бы далее уделить особое внимание, проведя предельно краткий анализ книги Ионы.

Книга Ионы особенно интересна для нашего анализа, поскольку ее без всяких оговорок отнести к шедеврам не только древнееврейской, но и мировой литературы. Естественно, что автор книги Ионы использовал доступные в его культуре художественные средства, буквальный перевод которых не дает ощутить эстетическую привлекательность, сюжетный драматизм, эмоциональную насыщенность данного произведения. Своеобразный художественный код книги создают такие стилистические средства, как повтор и вариация, буквальная передача которых может выглядеть неестественно в культуре перевода. Это означает, что переводчику, который хочет помочь современному читателю ощутить художественное измерение древнего текста, следует использовать те средства, которые доступны в его языке. На наш взгляд, переводческой команде удалось решить поставленную задачу. Безусловно, такой перевод отличается от более привычных буквальных переводов, основное внимание которых сосредоточено на передаче формальных черт оригинала. Однако подобный подход помогает понять, что библейские авторы для передачи богословских истин использовали множество разнообразных средств своего языка, что делало прочтение их текстов, помимо всего прочего, увлекательным.

Так, стих 1:2 книги Ионы открывается двумя императивами (?? ???), между которыми отсутствует соединительный союз. В такой конструкции основная идея вводится вторым императивом, который сохраняет свое лексическое значение, а первый императив употребляется адвербиально и имеет функциональное значение. Благодаря такой конструкции создается особый динамизм повествования и придается дополнительный эмоциональный оттенок. Таким образом, вся фраза?? ??? подчеркивает важность поручения Господа и требует незамедлительной реакции со стороны адресата. Буквальный перевод «встань, иди» не передает этой особенности оригинального синтаксиса, снижая динамику текста. Поскольку литературный перевод требует передачи функциональных аспектов оригинального текста, то в новом переводе данное выражение передается как «ступай немедля»: «Ступай немедля в великий город Ниневию…» (ср. Синод: «встань, иди в Ниневию, город великий»).

В стихах 1:1-3 и 3:1-3 автор намеренно выстраивает «зеркальную» структуру, противопоставляя повеление Господа и реакцию на него пророка. В 1:2 и 3:2 использован случаях использован один и тот же глагол??? («звать, призывать, называть»), но с разными предлогами (?? в 1:2 им?? в 3:2). Многие экзегеты и переводчики полагают, что разные предлоги использованы для создания лексического разнообразия. Однако уже создатели древних переводов (напр., Септуагинты) видели в выборе разных предлогов более глубокое семантическое различие. Выражение??? ?? потенциально несёт негативное значение приближения беды, угрозы, несчастья для объекта провозвестия. Выражение??? ?? (3:2) является нейтральным и не имеет подобного негативного оттенка. Эту разницу между двумя стихами переводчики передали следующим образом: «предостереги живущих там: ждет их возмездие» (1:2) и «объяви всем, кто живет там, ту весть, что вложу Я в уста твои» (3:2). В первом случае значение??? ?? раскрыто при помощи глагола «предостереги» (можно услышать одновременно и заботу, и угрозу) и существительного «возмездие» (значение угрозы, суда). В 3:2 выбран более нейтральный глагол «объяви» – то есть донеси, сделать известной определенную информацию (конечно, тут можно услышать и угрозу, однако такое значение вторично) и существительное «весть». Благодаря такому переводу удалось отразить не только разные значения, но и создать разную эмоциональную окраску двух эпизодов.

Одна из особенностей Заокского перевода – частое использование курсива в разных функциях. Так, добавление курсива «в отчаянии» в стихе 1:5 помогает почувствовать состояние моряков, которые попали в сильный морской шторм: «Страх объял моряков… В отчаянии они побросали за борт весь груз, чтобы облегчить корабль». Безусловно, этих слов нет в оригинале, курсив ни к чему не обязывает и в данном случае указывает на вторичность и предположительность информации. Однако он помогает читателю лучше воссоздать атмосферу происходившего в тот момент на корабле. Добавление курсива в следующей части того же стиха даёт читателю возможность реконструировать последовательность действий (автор показывает одновременную реакцию моряков и Ионы на разыгравшуюся бурю): «Страх объял моряков, и каждый из них стал взывать к своему богу… В отчаянии они побросали за борт весь груз… А Иона тем временем спустился в трюм, лег там и заснул крепки сном» (в древнееврейском тексте на такую последовательность действий указывает инверсия).

Большое значение для корректной интерпретации всей книги имеет образ Ниневии. В последнее время экзегеты склоняются к мнению, что Ниневия в книге Ионы представлена не столько как грозный противник Израильского царства, сколько как легендарный город прошлого, славный своим богатством и нечестием – мотив, популярный в литературе эллинистической эпохи. Вполне возможно, что именно стремлением создать в переводе образ Ниневии как легендарного города прошлого объясняется курсивное дополнение в 3:3: «а город этот [Ниневия] был в те времена одним из самых больших».

В 3:5 речь идет о реакции жителей Ниневии на провозвестие Ионы: «поверили ниневитяне Богу, все от мала до велика в покаянии в рубища облачились и пост объявили». В данном случае курсивная вставка помогает читателю понять культуру древнего текста, указывая на то, что облачение в ветхую одежду и объявление поста – это не просто экстравагантные действия жителей города, но символы покаяния, знаки совершившегося внутреннего переворота. И если для религиозного человека значение этих действий вполне прозрачно, то для читателя, далекого от религиозного символизма, вполне может потребоваться раскрытие их имплицитного значения.

Еще одна отличительная черта нового перевода – использование живого, образного языка, что делает чтение библейского перевода не только занятием полезным, но и увлекательным. Достаточно кратко сравнить Синодальный перевод с переводом Кулакова, чтобы убедиться, что последний часто звучит намного изящнее: «сделалась буря» (Синод) – «разыгралась буря» (Кулаков); «устрашились корабельщики» (Синод) – «страх объял моряков» (Кулаков); «но эти люди начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли» (Синод) – «моряки не вняли сему: отчаянно налегали они на весла, пытаясь достичь берега, но все их усилия были тщетны» (Кулаков); «устрашились люди страхом великим» (Синод) – «ответ поверг моряков в еще больший страх». Последний пример показателен: Синодальный перевод стремится в ряде случаев к сохранению идиоматики оригинального языка, что, очевидно, имеет свои положительные стороны, однако создает определенную отчужденность переводного текста; у читателя есть возможность ощутить эстетику оригинала, но это эстетика чужая, заставляющая аудиторию, используя известную метафору Шлейермахера, отправиться в путь навстречу автору. Используя богословскую терминологию, такой подход можно было бы назвать анабатическим, заставляющим человека вознестись в мир Божественного (такой выбор легко объясним, достаточно вспомнить, что Синодальный перевод создавался под сильным влиянием православной литургической традиции). В переводе Кулакова древний текст становится частью нашей культуры, нашего мира. Такой подход можно было бы назвать «катабатическим» и он также имеет богословское основание, ибо «Слово стало плотию и обитало с нами…» (Ин 1:14).

Конечно же, в новом переводе есть и такие переводческие решения, которые могут быть предметом дискуссии. Так, в Иона 3:4 мы читаем (буквальный перевод): «начал Иона ходить в городе путь дня единого». Данный стих можно понять по-разному: и как то, что пророк был не очень-то усерден в исполнении своих пророческих обязанностей (ходил всего один день, а значит обошел не всю Ниневию (которая была «трех дней пути»), а только часть ее) – и как то, что проповедь Ионы была столь эффективной, что для появления первых ее плодов было достаточно одного дня. В переводе Кулакова этот стих передается как «все эти дни ходил Иона по городу и от зари до зари возвещал жителям его…». Возможно, такой перевод может показаться кому-то слишком смелым решением, но представляется вполне уместным в том случае, когда Библию стремятся представить как произведение «словесного искусства».

Безусловно, Заокский перевод еще предстоит прочитать целиком, а потому время для каких-либо серьезных оценок еще не пришло. Если одним из критериев успешности текста считать желание читателей вновь и вновь возвращаться к нему, то новый перевод, безусловно, можно признать «успешным». Так, завершив чтение книги Ионы, я осознал, что готов перечитывать ее. Новый перевод делает текст древнего произведения живым, ярким, интригующим, дает читателю возможность испытать эстетическое удовольствие от процесса чтения и… заставляет вновь и вновь задумываться над смыслом прочитанного. Не к этому ли стремились и многие библейские авторы, которые облекали свои богословские идеи в прекрасные художественные формы? Думаю, что переводчики вполне справились с одной из поставленных перед ними задач: помочь читателю «испытать полноту эстетического чувства при постижении Слова Божьего».

Можно не сомневаться, что мы еще услышим и критические отзывы о переводе Кулакова. Вполне возможно, что часть этой критики будет справедливой. И все же, хотелось бы напомнить одну важную вещь: как не существует универсальных переводов, так не существует и универсальных критериев их оценки. При анализе того или иного перевода необходимо обращать внимание, прежде всего, на те цели и задачи, которые ставит пред собой переводческая команда и оценивать перевод в соответствии с ними. Надеюсь, что обсуждение нового издания будет более интенсивным и продуктивным, нежели это было с предыдущим крупным проектом – переводом Библии Российского Библейского общества (к сожалению, за исключением рецензии А.С. Десницкого, нам не удалось найти серьезных отзывов об этом очень важном издании).

Читателей же хочу поздравить с появлением еще одного перевода, который, не сомневаюсь, обогатит наши представления о библейском тексте, а процесс чтения сделает не только полезным, но и увлекательным.

Иерей Михаил Самков, преподаватель кафедры библеистики и богословия Минской духовной академии